Заимствования в английском языке и способы их перевода на русский язык

Intelligence Service – Интеллидженс сервис (разведуправление Великобритании). [18; с.45]

Отдельно стоит обратить внимание на такой аспект использования заимствований, как уместность.  Многие слова, заимствованные английским из других языков и пришедшие из него в русский в транскрибированной форме, успешно адаптировались к системе русского языка и весьма оправданно используются, в основном, в сфере политики (president – президент, impeachment - импичмент, inauguration – инаугурация, extradition – экстрадиция, rating - рейтинг), хотя и продолжают вызывать протест со стороны приверженцев пуризма, выступающих за использование исконных слов, эквивалентных заимствованным по значению (председатель, отстранение от должности, вступление в должность, выдача иностранному государству, степень популярности). Они имеют определенные преимущества перед вариантами, которые предлагают пуристы – краткость, официальная стилистическая окраска – и в большинстве своем не препятствуют пониманию текста; их использование весьма оправданно. Такие слова как менеджер (manager), мерчендайзер (merchandiser), девайс (device), коучинг (coaching), пруфридинг (proofreading) заимствованы в последние годы и вызывают еще большее неодобрение. В силу своей новизны они сложнее для понимания. Использование может быть оправдано лишь соображениями престижности, создаваемой их употреблением, так как они имеют не менее удобные для использования русские эквиваленты (управляющий, торговец, приспособление, наставничество, сверка). Использовать такие слова следует только в текстах, направленных на подготовленного читателя или требующих определенной стилистической окраски. Некоторые из последних заимствований подобного рода в русском языке еще более спорны в плане оправданности: их употребление сложно объяснить удобством произношения или легкостью понимания даже для людей, знающих английский язык: скрапбукинг (scrapbooking), спидкубинг (speedcubing), анлим (unlim) Такие слова были замечены в русскоязычных рекламных текстах и вызвали вопрос относительно их значения и лучшего варианта перевода. Даже при понимании смысла слова, для чего следует знать английский язык, так как в словарях столь недавно появившиеся единицы не указаны, более приемлемым способом перевода является описательный оборот (скрапбукинг – составление альбомов для различного рода картинок, спидкубинг – собирание кубика Рубика на скорость, анлим – тарифный план с неограниченным доступом в Интернет). Несмотря на некоторую громоздкость, такие обороты облегчают понимание слов. По мере распространения в русской культуре явлений, называемых данными словами, а вместе с ними и популяризации их названий в транскрибированном виде, подобные слова перестанут вызывать непонимание и в силу своей краткости будут приняты к широкому использованию. (авт.)

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ

ПЕРЕВОД ТЕКСТА С АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА НА РУССКИЙ ЯЗЫК

Политический мастер-класс

Дэвид Кэмерон готов стать новым лидером Великобритании. Его головокружительный взлет является доказательством его политического мастерства, а также того, как сильно изменилась страна.

В Лафборо намечается крупное мероприятие, с которым не может сравниться даже последняя голливудская премьера - комедия с Эдди Мерфи «Познакомьтесь с Дэйвом» - показ которой начинается в Reel Cinema. Лафборо встречает другого Дэйва – политика, намеревающегося занять высший пост в Великобритании. Сегодня вечером он выступит в ратуше, в зале с видом из окна на Человека в носке - бронзовую статую полностью  обнаженного мужчины в одном носке и со стратегически размещенным фиговым листком. Это памятник трикотажной промышленности этого города в центральной Англии, не сравнимый, конечно, с берлинским Siegessäule, торжественным фоном июльской речи Барака Обамы по вопросам внешней политики. Дэвид Кэмерон, лидер Консервативной партии и (если результаты выборов не окажутся противоположными предполагаемым) ожидаемый премьер-министр, остерегается показаться высокомерным.

41-летнему гению политики, с небывалой скоростью поднявшемуся от члена парламента в 2001 году до высшего поста в своей партии всего за четыре года, легко совершить такую ошибку. С самого начала Кэмерон демонстрировал уверенность бывалого солдата. Всего на третий день пребывания на посту главы Консервативной партии он встретился с тогдашним премьер-министром Тони Блэром, одним из величайших прирожденных политиков своего времени, в Палате общин. «Когда-то вы были будущим», - съязвил Кэмерон, лицо которого было более гладким и блестящим, чем у Человека в носке, и его соперник вдруг показался старым и обессиленным. Блэр давно отошел от дел, а краткий расцвет популярности его преемника Гордона Брауна уже закончился. В прошлом году консерваторы не смогли обогнать лейбористов, в этом они сами выглядят  недосягаемыми.

Причиной этого успеха частично являются ошибки и внутренние распри в Лейбористской партии. Остальное – заслуга Кэмерона: он перестроил свою воинственную партию и себя как олицетворение современности. «Кэмерону удобно в сегодняшней Британии», - говорит член теневого кабинета министров Дэвид Уиллеттс. - «Для того чтобы повысить шансы партии на выборах, важно не пытаться возродить Британию 1958 года».

Вот почему к этой высокой солидной фигуре, стоящей на подиуме политической жизни в Лафборо, приковано столько внимания. Не нужно прикладывать много усилий, чтобы город перешел от лейбористов на сторону Тори; эта ситуация характерна и для всей страны. Всеобщие выборы пройдут не раньше весны 2010 года, и преимущество Кэмерона в 20 пунктов может сойти на нет, если судьба подарит лейбористам переломное событие или экономическое чудо. Но если кто-либо вспомнит враждебность по отношению к Тори, которая привела лейбористов ко власти в 1997 году и помогла им удерживать позиции более десяти лет; если кто-либо был очевидцем антагонизма между британскими политиками низшего порядка и аристократами типа Кэмерона – а он действительно аристократ, прямой потомок короля Уильяма IV – тому станет очевидно, что в стране происходят более глубокие политические и социальные изменения.

Чтобы разобраться в них, а также понять причину все растущей привлекательности консерваторов, следует изучить личность самого Кэмерона. Он весьма скрытен, но любит быть в центре внимания и разбирается в искусстве общественных отношений. «Людям нравится общаться с тобой лично, оценивать тебя, узнавать, чем ты живешь и чем интересуешься», - говорит он в поезде на обратной дороге в Лондон после часовой встречи с жителями Лафборо, на которой он отвечал на их самые разные вопросы. Он здоровается за руку с людьми во время выступлений по всей Британии и регулярно обновляет свой видеоблог, где размещены личные съемки его семьи. Он также позволил Дилану Джонсу, редактору журнала GQ, наблюдать за ним больше года, чтобы написать книгу-интервью «Кэмерон о Кэмероне», в которой тот свободно говорит обо всем: от большой политики до уличной культуры.

Но несмотря на такую публичную самодемонстрацию, естественную приветливость, объясняемую открытостью, и готовность выступать без бумажки или телесуфлера, Кэмерон остается загадкой. Сложность отнести его к какой-либо категории частично объясняется тем, что он в первую очередь прагматик, подчеркивающий свою разумность, а не идеологическое рвение. Во время длительного интервью в своем Вестминстерском кабинете он сразу же отрицает, что его идеи составляют политическую теологию, которую однажды могут назвать кэмеронизмом: «Я считаю, нужно просто пошевеливаться. Это лучшее, что можно сделать в политике, вместо того чтобы бесконечно пытаться определиться, кто ты такой и что ты делаешь».

Самоанализ – не его конек. «Я очень простой человек», - настаивает он. И, несомненно, хорошо защищенный. Фрэнсис Эллиотт полтора года наблюдала за ним как соавтор биографии «Кэмерон: восход нового консерватора», но все равно находит его неуловимым. «Мне кажется, что личность Кэмерона лучше всего описывается словом «стеклянная», - пишет она по электронной почте. – «Ровная, беспристрастная, настолько безупречная, что ты забываешь, что это граница – до тех пор, пока не попытаешься пересечь ее».

В мире, привыкшем к несдержанным признаниям общественных деятелей, способность Кэмерона не раскрываться до конца, будучи у всех на виду, приятно удивляет. Но также и поднимает вопросы о том, что лежит за фасадом любезности. «В течение последних десяти лет мы видели разных лидеров, которые были хороши в разных областях, и они показывают, что без некоторых вещей невозможно обойтись», - говорит Дэвид Дэвис, проигравший Кэмерону в борьбе за пост главы Консервативной партии и до июня являвшийся членом его теневого кабинета. - «У Дэвида есть главные способности. Он хорош в Палате [общин]. Он хорош на телевидении. Он весьма хорош в политике. Он весьма хорош в дипломатической части лидерства. Он везде попадает в яблочко».

Талантливый, четко выражающийся, хорошо образованный, грамотный в социальном плане, дальновидный в политике, фотогеничный, обаятельный, харизматичный, Кэмерон во всем на высоте – кроме одного. В его волшебной жизни (золотая юность сына состоятельного брокера, учеба в лучшем из элитных колледжей, Итоне, а затем в Оксфордском университете, головокружительный политический рост) совсем мало формирующей характер борьбы, которая украшает биографии многих политиков. В то время как по ту сторону Атлантики кандидаты в президенты рассказывают истории из личной жизни, выставляют напоказ свои семьи и хвастаются шрамами, консерваторы считают, что сдержанные британцы более равнодушны к таким вещам. Они уверены, что классовая принадлежность больше не определяет результаты выборов. Они вполне могут быть правы. Но даже некоторые сторонники боятся того, что взлет Кэмерона может обернуться его падением. Ведь его подъем является неоспоримым доказательством не только его политического мастерства, но и того, насколько сильно изменилась Британия.

На верхушке класса

В 1988 году Дэвид Уорс приехал из США и учился на первом курсе аспирантуры Оксфордского университета, когда его пригласили вступить в малоизвестный ему Буллингдон клаб. Однокурсники были поражены: основанное в 18 веке почетное общество даровало членство в своих сверхпрестижных рядах только по приглашению. На своем первом собрании клуба Уорс, облаченный в особый фрак с лацканами цвета слоновой кости, обязательный на всех мероприятиях Буддингдона, сел в лодку до Кливдена, старинного особняка, превращенного в роскошный отель. Именно там, на борту, он и познакомился с Кэмероном. «Это был сюрреалистический вечер в духе «Возвращения в Брайдсхед», - говорит Уорс, ставший впоследствии советником и составителем речей нескольких глав государства. – «Я помню, как Дэвид по памяти цитировал большие отрывки из выступлений Уинстона Черчилля – Черчилль любил выпить, поэтому цитаты были на тему выпивки – и он был очень забавный. Некоторые время от времени наклонялись за борт, потому что когда выпьешь две бутылки шампанского за час, начинает тошнить. Не знаю, может, Дэвид лишь слегка пригубил, но говорил он четко и членораздельно, и я навсегда запомнил его таким – в центре внимания».

Существует фотография Кэмерона с Борисом Джонсоном, аристократом, мэром Лондона, и другими членами клуба в их изысканных нарядах, сделанная за год до поездки в Кливден и широко распространенная в британской прессе в прошлом году. Она была отозвана из печати. Старые друзья держатся вместе, а особенно британцы одного класса, которые вместе учились. Признаком ограниченности естественного круга Кэмерона является тот факт, что его жена Саманта, хотя и дочь баронета, широко известна как проводник своего мужа в более разнородное общество. Она является художественным директором Смитсонс – фирмы, выпускающей канцелярские принадлежности и предметы роскоши – и, по словам одного из коллег Кэмерона, - «она весьма приземленная. Она слегка богемная. Она достаточно либеральна. Она имеет эклектичный круг друзей, таких людей, которых Дэвид никогда не встретил бы без нее, и она облагораживает его».

Кэмерон не отрицает своего прошлого, но и совсем не стремится подчеркивать его, хотя политика зависти – некогда мощное оружие лейбористов – потеряла поддержку. Эту ободряющую мысль вынесли Тори из своей победы на майских дополнительных выборах в городах Кру и Нантвич  в избирательном округе на северо-западе Англии. Там с легкостью победил Эдвард Тимпсон, наследник сети мастерских по ремонту обуви, несмотря на негативную кампанию, выставлявшую его «франтом из консерваторов». Такого же мнения Иайн Дэйл, блоггер-консерватор и издатель журнала «Тотал Политикс» придерживается и относительно биографии Кэмерона, которая больше не является помехой на выборах: «Многим нравится то, что Кэмерон аристократ. Они считают его подходящим на роль руководителя».

Однако это совсем не означает, что классовая принадлежность теперь совсем ничего не значит. Характерный политический курс, ядро кэмеронизма – если, несмотря на его протесты, такое явление существует – направлен на улучшение социальной мобильности и восстановление того, что он называет «разрушенной Британией». Как и все консерваторы, он выступает за меньшее государство и за более дисциплинированный подход к государственным финансам. Он также проповедует более вескую роль общества и важность стимулирования чувства социальной ответственности. В центре внимания, говорит он, находятся «система социального обеспечения, школы и семья. Если вы хотите наладить нарушенное общество, именно это вам нужно постараться исправить».

По поводу того, насколько Британия разрушена, ведутся споры, но Кэмерон указывает на широко распространенное беспокойство по поводу растущей бедности, перегруженности системы коммунальных услуг и роста насилия, особенно среди подростков. Воспоминания о шампанском и социальные лишения могли поспособствовать совмещению взаимоисключающего, особенно в столь нелегкие времена. Может ли кто-либо, купающийся в роскоши, внутренне чувствовать, каково быть бедным или изгоем? Он отмахивается от вопроса с заметным раздражением. «Я не придерживаюсь того детерминистского взгляда, что человек может беспокоиться о чем-то, только если непосредственно испытывает это», - говорит он. – «Невозможно каждый день ставить себя на место другого».

Справедливое замечание, но противники не перестанут ставить под сомнение способности Кэмерона к сопереживанию. На его долю выпало довольно мало неудач. Одна из них случилась в 1997 году, когда провалилась его первая попытка попасть в парламент. Однако его старая работа – пост главы отдела корпоративных дел в медиа группе Карлтон Коммюникейшнз – могла подождать, и вскоре он был избран кандидатом от консерваторов в городе Уитни, близ Оксфорда, где и служил с 2001 года.

Если что-то и стало для Кэмерона испытанием, подтолкнуло к более сострадательному консерватизму, то это рождение в 2002 году его первого сына Айвэна, который имел серьезные врожденные пороки, и последующее жесткое столкновение семьи с государственной системой здравоохранения и социального обеспечения. Айвэн страдает детским церебральным параличом и эпилепсией и нуждается в круглосуточном уходе. «Дэвид и Саманта очень любят Айвэна», - говорит близкий семье коллега. – «Бывает, Дэвид приходит на работу после бессонной ночи в больнице, потому что у Айвэна был приступ».

Зависимость от доброты посторонних людей, ухаживающих за его сыном, изменила Кэмерона. «Ты сильно меняешься, если у тебя ребенок-инвалид и ты проводишь много времени в больницах с социальными работниками и подменными сиделками», - говорит он. – «Это потрясает, когда случается впервые. Ты учишься справляться с этим. Ты встречаешь многих людей из политических кругов, но уже по-другому».

Эта перестройка приоритетов распространяется и за пределы политики. Эндрю Фелдман, университетский друг Кэмерона, а ныне исполнительный председатель партии, вспоминает, как «в прошлом году, когда результаты выборов были против Кэмерона, я сочувствовал ему. Но Дэвид совсем не расстроился. Перед этим Айвэн утратил способность улыбаться, но после смены метода лечения его улыбка вернулась. Только это имело значение».

От плохого к хорошему

Тори считаются партией привилегированных слоев, лейбористы – защитниками рабочего класса. Но Маргарет Тэтчер, радикальный консерватор, протестовала против правящих кругов, пытавшихся помешать ее продвижению; ее курс привлекал избирателей из рабочей среды. Ее преемник, Джон Мэйджор, человек весьма скромного происхождения, успешно повторил ее путь. Блэр, отучившийся, как и Кэмерон, в частной школе и Оксфорде, три срока пробыл во главе Новой Лейбористской партии, отвечающей как интересам среднего класса, так и правам рабочих.

Меритократия (с примесью непотизма) была основным наследием Тэтчер, Мэйджора и Блэра. Но еще до прихода этой тройки во власть знатные потомки прежних британских политиков потеряли силу. Алек Дуглас-Хьюм, последний из 18 премьеров – воспитанников Итона, ушел в отставку в 1964 году. От государственных лидеров последних десятилетий ожидают близости к избирателям; премьер должен быть мужчиной (или, как в случае с Тэтчер, женщиной) из народа.

Он создает свой образ, отвечая на вопросы в Лафборо и общаясь с практикантами соседнего избирательного округа, которые, согласно учебной программе, учатся разбирать двигатель грузовика. Разумно. Он не скрывает своего происхождения (как не сглаживает аристократического произношения) – он умело его использует. Его собеседники не чувствуют высокомерного снисхождения; они чувствуют, что он понимает их и заботится о том же, о чем заботятся они.

Соучастие и сопереживание совсем не ассоциировались с Консервативной партией, когда Кэмерон начал борьбу за пост председателя. Лейбористы как смогли наживались на результатах жестких экономических реформ, проведенных Тэтчер, вменяя ей же в вину то, чего стоили эти реформы народу. Тори же, напротив, были на грани краха, когда три председателя подряд безуспешно пытались добиться расположения избирателей с помощью популистского разглагольствования правого толка.

Основной принцип британской политологии состоит в том, что действующее правительство проигрывает выборы, а оппозиция их не выигрывает. Кэмерон хочет покончить с этим. «Когда у правительства проблемы, главная задача оппозиционной партии – стать привлекательной для избирателей. Чего достиг Дэвид Кэмерон – и это большое достижение – он сумел сделать Тори привлекательными», - говорит Питер Кельнер, глава организации по опросу общественного мнения YouGov. – «Кэмерон лучше своих предшественников понял некоторые вещи. Например, то, что когда у людей складывается мнение о политиках и партиях, то это обычно мнение не об их курсе, а о том, что это за люди и что это за партии». Тори докэмеронских времен, по словам тогдашнего председателя Терезы Мэй, считались «плохой партией».

Слишком хорошему человеку ни за что не удалось бы изменить плохую партию. Кэмерону нужна была железная воля, чтобы противостоять традиционалистам, обвинявшим его в предательстве консервативных ценностей. Он хорошо скрывает это железо. Питер Синклэр, его преподаватель экономики из Оксфорда, говорит: «Не много у нас было таких умных премьеров, как Дэвид», - но вспоминает, что его студент (получивший, по его словам, «степень бакалавра с отличием первого класса») «старался не выставляться перед другими». Такого же мнения и Вернон Богданор, преподаватель управления из Оксфорда: «Он был одним из самых приятных и способных студентов, которых я когда-либо учил».

Близкий ему коллега высказывает другое мнение: «Ему присущи амбициозность, соперничество, некоторый эгоизм – все, что нужно, чтобы стать премьер-министром. Он беспощаден. Вот такой он человек». И добавляет: «Дэвид – номер один по жизни. Мне было бы жаль человека, который возглавил бы партию и был бы вынужден справляться с Дэвидом как рядовым членом».

Большая часть силы Кэмерона происходит из уверенности в себе; но не из той показушной самоуверенности, которой обладает (или притворяется в этом) большинство политиков, а из глубокой душевной уверенности, что защищает его душу от темных ночей. «Я не совершил серьезных ошибок, которые не давали бы мне уснуть и заставляли сожалеть о содеянном», - говорит он. Родом из крепкой любящей семьи, выпускник школы, прививающей веру в себя даже самым бездарным ученикам, Кэмерон, кажется, никогда не сомневался в том, что ему суждено вершить великие дела. «Он пришел в Оксфорд с намного более четким представлением о том, чего он хочет», - говорит Гай Спайер, также учившийся у Синклэра, а сейчас возглавляющий инвестиционную компанию в Нью-Йорке. Он вспоминает о Кэмероне как о выдающемся студенте: «Мы изо всех сил старались постичь основные понятия экономики. А Дэвид – никто так хорошо в этом не разбирался. Он применял их к политической системе Британии. Он мог бы читать мне лекции, а я сидел бы, записывал и узнавал бы, какая в Британии политическая система».

«Чего у него не отнять, так это поразительной уверенности в себе. Он никогда не сомневается», - говорит Ник Марк, кинорежиссер и крестный отец младшего сына четы Кэмерон. Еще одной характерной чертой, по словам Марка, является чрезвычайная сила воли. Он вспоминает, как однажды на семейном празднике Кэмерон поспорил с ним, кто больше проплывет под водой в 50-метровом бассейне. «Я проплыл метров десять и всплыл, потому что у меня сердце чуть не выпрыгнуло. А он проплыл до самого конца».

Это стремление доводить дело до конца Кэмерон теперь применяет к своей партии. «Дэвид придерживался намного более жесткой линии [в борьбе за председательство в партии]», - говорит Дэвид Дэвис. – «Он употреблял такое слово как «детоксификация» партии. Он считал это первоочередной задачей и, вероятно, был прав». Это значит, что Кэмерон бросил некоторые из своих врожденных способностей навстречу социальному консерватизму. В 2003 году Кэмерон выступал против отмены запрета на «одобрение» гомосексуализма местными властями и школами. Сейчас он говорит, что тогдашняя его позиция была ошибочной.

Институты общественного мнения сообщают, что избиратели верят в образ Кэмерона как сердечного и заботливого человека, но не столь уверены в его партии. Консерваторам нужно убедить народ в том, что все они сторонятся устаревших и моралистических взглядов. Вот почему
Кэмерон быстро пресекает любые проявления предубеждения в партийных рядах. Он отправил в отставку Патрика Мерсера, члена теневого кабинета министров, после того как во время интервью бывший армейский офицер предположил, что «некоторые солдаты, принадлежащие к этническим меньшинствам... использовали расизм для прикрытия своих правонарушений». Один из Тори говорит, что Кэмерон «ринулся вершить правосудие». Мерсер, однако, великодушен: «Я полностью поддерживаю основные изменения, которые Кэмерон осуществил в партии».

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5