Интеръязыковые лакуны как явление межкультурной коммуникации

Поясняющий перевод нередко принимает форму развертывания усеченного или сокращенного обозначения той или иной реалии:...they had the best pew at the Foundling...(Thackeray) - "...у них была самая лучшая скамья в церкви воспитательного дома". Foundling в тексте представляет собой усеченный вариант Foundling Hospital «воспитательный дом».

Встречающееся в том же предложении слово pew («скамья со спинкой в церкви») служит основанием для пресуппозиции о существовании в воспитательном доме церкви. Отсюда серия развертывающих трансформаций: Foundling «воспитательный дом» - церковь воспитательного дома.

Наряду с поясняющим дополнением часто используется поясняющий (интерпретирующий) перевод: -...Я тогда, князь, в третьегодняшней отцовской бекеше через Невский перебегал, а она из магазина выходит, в карету садится (Достоевский) - "...You see, Prince, I was just running across Nevsky Avenue in my dad»s long three-year-old overcoat when she came out of the shop and got into her carriage." Здесь бекеша - «старинное долгополое пальто» - объясняется как long overcoat.

Порой реалия, знание которой входит в прагматическую презумпцию, лежащую в основе исходного текста, одновременно представляет собой аллюзию - стилистическую фигуру, намек посредством упоминания общеизвестного реального факта, исторического события, литературного произведения и т.п. Приведем в качестве примера известный эпизод из "Пигмалиона" Б. Шоу. Профессор Хиггинс удивляет прохожих своей феноменальной способностью определять, откуда они родом, по их выговору.

В разговор вмешивается саркастически настроенный прохожий и говорит, что он легко определит, откуда сам Хиггинс: I сап teil you where you come from. You come from Anwell. Go back there - "Я вам скажу, откуда вы сами. Из Бедлама. Вот и сидели бы там". Hanwell (или, как его произносит говорящий на кокни прохожий, Anwell) - название лондонского пригорода, где расположена известная психиатрическая клиника - факт, входящий в фоновые знания читателя, но едва ли известный русскому.

Переводчик использует интергипонимический сдвиг: Хэнуэл - Бедлам. Ср. еще один пример из Шоу: At Harrow they called me the Woolwich Infant - "В Хэрроу меня звали "мальчик из арсенала"". Woolwich Infant, кличка, которую дали одноклассники персонажу из "Майора Барбары" Стивену, - намек на его происхождение: Вулидж - район в восточном Лондоне, где расположен знаменитый арсенал (отец Стивена - крупный оружейный фабрикант).

Перевод на русский язык потребовал раскрытия импликации: the Woolwich Infant - "мальчик из арсенала". Среди переводимых аллюзий особое место занимают ссылки на литературные произведения и литературных персонажей, хорошо известных получателю исходного текста, но необязательно знакомых получателю конечного текста.

Так, в русском языке источником многочисленных литературных аллюзий является "Горе от ума" Грибоедова, произведение малоизвестное и американскому читателю.

Дословная передача такого рода аллюзий, как правило, не достигает своей цели, оставляя нераскрытой лежащую в ее основе импликацию, например: Их злоба, негодование, остроумие - помещичьи (даже дофамусовские)...(Достоевский) - Their malice, Indignation, and wit are all typical of the men of that class (even before Famusov)... Even before Famusov, не снабженное ни примечанием, ни поясняющим дополнением, никак не может быть признано прагматически эквивалентным рус. даже дофамусовские.

Здесь, очевидно, необходимо раскрыть аллюзию либо путем построчного комментария, либо одним из описанных выше способов: early in the Century, at the turn of the Century, etc. Иногда возникает возможность нахождения сходной литературной аллюзии из другого, хорошо известного иноязычному получателю, источника. Этот прием, нередко используемый переводчиками, требует предельной осторожности.

Ср., например, следующие переводы одного и того же отрывка из "Идиота" Достоевского:...ведь ты мертвый, отрекомендуйся мертвецом: скажи, что "мертвому можно все говорить"... и что княгиня Марья Алексеевна не забранит, хаха! - а) перевод отечественного переводчика Ю.М. Катцера: -...but you»re dead, you know. Introduce yourself to her as a dead man and say, "The dead are allowed to say anything" - Princess Maria Alekseevna wont scold you ha-ha!

Здесь Princess Maria Alekseevna сопровождается примечанием переводчика: A personage in Wit Works Woe, the celebrated classical comedy in verse by Alexander Griboyedov (1795-1829). Roughly, the Russian equivalent of Mrs. Grundy; б) перевод английского драматурга Т. Мортона. Думается, что превращение княгини Марьи Алексеевны в госпожу Гранди привносит в текст "чуждый национальный колорит", приводит к его "англизации". Поэтому более приемлем перевод Ю.М. Катцера. Рассмотрим вопрос о роли переводческих примечаний в переводе реалий.

Сравнение двух переводов романа Достоевского "Идиот" свидетельствует о том, что Ю.М. Катцер широко использует этот прием, тогда как в переводе Д. Магаршака примечания переводчика практически не встречаются. Без пояснения или примечания смысл аллюзии в переводе Магаршака часто остается неясным: Подколесин в своем типическом виде, может быть, даже и преувеличение, но отнюдь не небывальщина (Достоевский) - As a type, Gogol»s character Podkolyosin is perhaps an exaggeration but he is not by any means a myth. Для адекватного раскрытия аллюзии необходимо было примечание или объяснительное дополнение, раскрывающее релевантные для данного текста черты Подколесина (нерешительный, колеблющийся, неуверенный в себе, например: Gogol»s irresolute character Podkolyosin...).

Отсутствие в переводе M. Паркера ссылки на источник аллюзии не дает возможности воспроизвести существенный элемент культурного фона "Героя нашего времени": На западе пятиглавый Бешту синеет, как "последняя туча рассеянной бури" - Five-peaked Beshtau looms blue in the west like "the last cloud of a dispersed storm" (по-видимому, следовало: like Pushkin»s "last cloud...").

Точно так же возникают сомнения относительно раскрытия смысла аллюзии в переводе на русский язык следующего отрывка из пьесы Шоу "Майор Барбара": Underschaft...."My ducats and my daughter!" - "Андершафт. "Мои дукаты и моя дочь!"" В этом эпизоде Андершафт цитирует слова Шейлока из пьесы Шекспира "Венецианский купец", когда узнает, что его дочь сбежала, унеся с собой его деньги.

Широко известная в английском языке цитата, импликация которой предельно ясна читателю оригинала, едва ли будет полностью понятна русскому читателю.

Раскрытие лежащих в основе текста пресуппозиций и импликаций требует порой глубокого проникновения во внеязыковой контекст. Об этом, в частности, свидетельствует следующий отрывок из книги "Don t Fall Off the Mountain", автобиографии американской кинозвезды Шерли Маклейн:

«I was born into a cliche-loving middle class Virginia family. То be consistent with my background I should have married an upstanding member of the community and had two or three strong-bodied children who ate Wonder Bread eight ways.»

Этот пример приводится в книге В. Вильса. Пример сопровождается переводом на немецкий язык Евы Шенфельд: Ich wurde in ein; traditionsbewusste KleinbOrgerfamilie Virginias hineingeboren.Um den klischeevorstellungen meiner Umwelt zu genugen, hatte ich ein aufstrebendes Gemeindemitglied ehelichen und ihm zwei bis drei wohlgeratene Kinder gebaren mussen, die Gesundheitsbrot auf acht verschiedene Arten assen. Не удовлетворенный этим переводом, Вильс предлагает свой собственный вариант: Ich kam im Virginia als King einer klischeeliebenden Mittelstandsfamilie zur Welt.

Hatte ich ihren gesellschaftlichen Vorstellungen treu bleiben wollen, hatte ich ein stattliches Mitglied unserer Gemeinde heiraten und zwei oder drei kraftige Kinder bekommen (kriegen) mussen, die Golden Toast auf achterlei Art assen. Ср. наш собственный перевод этого отрезка на русский язык: «Я родилась в Вирджинии в мыслящей прописными истинами мещанской семье.Если бы я осталась верной своей среде, то вышла бы замуж за столпа местного общества и родила бы ему двух или трех крепышей, вроде тех, которых изображают на рекламах детского питания».

Здесь основной пресуппозицией, лежащей в основе выбора языковых вариантов при переводе, является то, что автор порвал со своей средой. Отрицательное, ироническое отношение к этой среде является лейтмотивом всего отрывка. Так, Е. Шенфельд передает middle-class family как Kleinburgerfamilie.

В. Вильсу такой перевод представляется отступлением от подлинника, переоценкой, привносящий в текст пейоративную коннотацию. С этим едва ли можно согласиться (ведь и в английском языке middle-class не вполне нейтральное понятие). Известная нейтрализация оценочного признака происходит при передаче англ, cliche-loving посредством нем. traditionsbewusst, но это компенсируется при передаче background словосочетанием Klischeevorstellungen meiner Umwelt.

Пожалуй, наиболее интересным компонентом этого отрывка является его концовка:...two or three strong-bodied children who ate Wonder Bread eight ways. Разумеется, американскому читателю хорошо знаком этот широко рекламируемый продукт. Фраза who ate Wonder Bread eight ways воспроизводит в несколько модифицированном виде текст популярной рекламы. Вариант, предлагаемый Е. Шенфельд (die Gesundheitsbrot auf acht verschiedene Arten assen), не раскрывает коннотации оригинала.

Единственное преимущество, которым обладает, по сравнению с ним, вариант В. Вильса, - это введение в текст названия хлебного продукта - Golden Toast, знакомого западногерманскому читателю. Однако и здесь коннотация исходного текста не раскрыта. Попытаемся обосновать предлагаемый нами перевод. Фраза clicheloving middle-class family переводится как «мыслящая прописными истинами мещанская семья».

В русском языке слово клише чаще всего ассоциируется с газетными штампами и означает шаблонное выражение, избитую мысль. Отсюда - «мыслящая прописными истинами», выражение, более приемлемое в данном контексте и более понятное, чем, скажем, «любящая клише». В предлагаемом нами варианте middle-class family переводится как «мещанская семья», что вполне соответствует общей оценочной коннотации отрывка.

Наконец, в концовке предпринимается попытка раскрыть скрытые ассоциации текста....two or three strong-bodied children who ate Wonder 159 Bread eight ways передано как «...двух или трех крепышей, вроде тех, которых изображают на рекламах детского питания». Такой перевод может показаться несколько вольным. Однако он прагматически мотивирован установкой на русского получателя.

В самом деле, если у американского читателя цитата из текста хорошо известной рекламы "чудо-хлеба" (...ate Wonder Bread eight ways) вызывает ассоциации с изображением упитанных малышей, то у русского читателя семантически эквивалентный перевод может вызвать подобные ассоциации лишь при наличии пространных примечаний и разъяснений. Предлагаемый нами вариант построен на отказе от аллюзии, которая содержится в исходном тексте. Вместо нее вводится знакомый читателю образ, основанный на ассоциативной связи рекламы детского питания и пышущих здоровьем малышей. Так раскрывается намек, остающийся нераскрытым при дословном воспроизведении концовки текста.

Еще одним важным аспектом учета установки на получателя является отражение в речи персонажей социально детерминированной вариативности языка - стратификационной, связанной с делением общества на социальные страты - слои, группы и т.п., и ситуативной, связанной с меняющимися параметрами социальной ситуации. Ниже рассматривается речь, изображаемая в художественном тексте, т.е. в какой-то мере обработанная и стилизованная.

Как правило, автор не воспроизводит натуралистически спонтанную речь с ее многочисленными отклонениями от языковых и логических правил. Речевые характеристики, в которых выявляется стратификационная и ситуативная вариативность речи персонажей, обычно присутствуют в ней в виде отдельных маркеров (социальных, локальных, ролевых), характеризующих персонажей через особенности их языка.

Сложность данной проблемы заключается в том, что эти маркеры приходится воссоздавать средствами другого языка, где сама система стратификационной и ситуативной дифференциации часто носит совершенно иной характер. Одной из самых сложных задач является передача стратификационной вариативности, находящей свое выражение в локальных особенностях речи.

При передаче диалектной речи и просторечия широко используются различные компенсационные приемы:...на гробе родительском ночью брат кисти литые, золотые обрезал... Они, дескать, эвона каких денег стоят. Да ведь он за это одно в Сибирь пойти может, если я захочу, потому оно есть святотатство (Достоевский) - That brother of mine cut off he tassels from my dad»s coffin at night; solid gold they was; cost a fortune, they does.

Why, damn him, I could send him to Siberia for that, so help me, for it»s sacrilege, it is... В переводе вместо русского диалектизма эвона и просторечного потому оно есть святотатство используются элементы общеанглийского (не маркированого локально) просторечия. При этом они являются в тексте не обязательно в тех же местах, где у Достоевского используются диалектно-просторечные элементы. Например, фраза Они, дескать, эвона каких денег стоят переведена: cost a fortune, they does.

Здесь просторечное they does не входит, подобно «звона», в структуру адъективно-именной фразы (звона каких денег), а добавляется в конце предложения. В другом случае переводчик использует просторечный оборот solid gold they was там, где у Достоевского употребляется нейтральное кисти литые, золотые. Такая перестановка элементов стратификационных характеристик вполне возможна и допустима. Дело в том, что их функциональное предназначение заключается в передаче речевой характеристики данного персонажа.

Отнесенность стратификационных характеристик к речи персонажа в целом, отсутствие привязанности к тому или иному элементу текста дают возможность переводчику относительно свободно маневрировать этими маркерами в тексте. Более того, в ряде случаев в качестве экспонентов стратификационной вариативности в переводе избираются единицы совершенно иного уровня языковой структуры.

Иногда ради передачи важной речевой характеристики допускаются небольшие смысловые сдвиги: She thought you was a copper»s nark, sir (Shaw) - "Она думала, сэр, что вы шпик". В английском сленге a copper»s nark - это полицейский осведомитель, доносчик, тогда как шпик - это сыщик, полицейский шпион. В данном случае такой несущественный семантический сдвиг вполне оправдан, поскольку он передает важный элемент социальной характеристики персонажа.

К проблеме передачи речевых характеристик относится также передача в переводе речи иностранца. Определенную роль в изображении иностранной речи в переводе играют структурные возможности и традиции языка перевода. Рассмотрим следующий пример из романа Хемингуэя "Иметь и не иметь": « When did you get married?» Rodger asked him. «Lasta month. Montha for last.

You come the wedding?» «No,»said Rodger. «I didn`t come to the wedding.» «You missa something,»said Hayzooz. «You missa damn fine wedding, what a matta you no come?»- " - Когда это вы поженились? - спросил его Роджер. - Прошла месяц. Месяц, который до это. Вы приходил на свадьба? - Нет, - сказал Роджер. - Я не приходил на свадьбу. - Вы много потерял, - сказал Хэйсус. - Вы потерял весела свадьба. Почему так, вы не приходил?"

В оригинале речь кубинца изображается с помощью морфологических и синтаксических маркеров (lasta month, missa, come the wedding). В переводе мы находим типичную для русского языка репрезентацию речи иностранца: нарушение правил морфологической связи между элементами синтаксических конструкций (прошла месяц, вы приходил на свадьба, вы много потерял), упрощение синтаксических конструкций (Почему так, вы не приходил?).

Еще одним аспектом стратификационной вариативности является вариативность, связанная с принадлежностью к различным профессиональным группам. Здесь основной проблемой является передача профессионализмов в речи персонажей, например: - А вы долго были в Чечне? - Да, я лет десять стоял там в крепости с ротою у Каменного брода, знаете? (Лермонтов) - "Were you long in Chechna?" "Quite a while - ten years garrisoning a fort with a company. Out Kamenny Brod way. Do you know the place?"

Глагол стоять в значении «иметь местопребывание», «жить» сопровождается в "Толковом словаре русского языка" под ред. Д.Н. Ушакова пометой устар. воен. В прошлом этот лексико-семантический вариант глагола стоять был военным профессионализмом. См., например: Городок Б. очень повеселел, когда начал в нем стоять*** кавалерийский полк (Пушкин). В переводе также используется военный профессионализм (garrisoning).

2.2 Элиминирование англо-американских неологизмов в современном русском языке

В соответствии с достижениями научно-технической и информационной революций центральное положение среди лексических новшеств занимают слова и выражения терминологического характера, связанные с компьютерной или вообще с электронной техникой.

Всеобщая компьютеризация привела к необходимости элиминирования неологизмов, их адаптации в русском языке. Проанализировав ряд компьютерных неологизмов, мы пришли к следующим выводам.

Для элиминирования лакун применяется заполнение, т.е. процесс раскрытия смысла некоторого понятия (слова), принадлежащего чужой для реципиента культуре. Заполнение (и языковое, и относящееся к сфере культуры в целом) может быть различной глубины, что зависит от характера (вида) элиминируемой лакуны, от типа текста, в котором лакуна существует, а также от особенностей реципиента, которому адресован текст.

Что касается элиминирования компьютерных лакун, то здесь есть своя специфика. Прочное вхождение компьютерной техники в нашу жизнь позволяет заимствовать английские термины в их оригинальном, первоначальном виде, например:

compatible – компатибельный

CD – СD, КД, CD – диск, си-ди, сиди

CD player – CD – плейер, СД – плейер, сиди – плейер, си-ди плейер

RAM –ОЗУ

VJ, veejay – ви –джей, видео-жокей

Laptor – лаптор, лептор, лэптор, лэп-тор, леп-тор

port – порт

antivirus –антивирус

bug –баг, бага

BBS – би-би-эс, BBS

streamer – стример, стример

browser – браузер, броузер

download – даунлоуд

emoticon – эмотикон, эмоциконка

smiley – смайлик

applet – апплет

email, е – mail – е – мейл, E – mail, имейл, и – мейл, и – мэйл, Э – мейл, Емеля

scroller, scrolling – скроллер, скроллинг

upgrade – апгрейд, апгрейдить

chipset, chip set – чипсет

cybersex – киберсекс, киберсексуал

e - - Интернет-, Интернет-, И-, э –

server –сервер

sysop – сисоп

V – chip – ви-чип, V –чип

World Wide Wed – Волд Вайлд Веб

WWW – даблъю – даблъю – даблъю

cyber – café – кибер – кафе

Internet – Интернет, ИнтерНет, Интернет

multimedia – мультимедиа

netetiquette – нетэтикет

spam, spamming – спам, спэм, спамминг

CD – ROM – сидиром, си-ди –ром, сиди-ром

craeker – кракер, крэкер, крекер

DVD – ДВД, ди-ви-ди

Web – Уэб, веб, Web, WEB, веб-

Однако, среди компьютерных неологизмов имеют место случаи компенсации, когда для снятия национально-специфических (культурологических) барьеров в тексте в той или иной форме вводится специфический элемент культуры реципиентов, тождественный или квазитождественный элементу исходной культуры. В нижеприведенных примерах применяется перевод частей неологизма, адаптация к русскому звучанию:

compatibility – совместимость

cellular telephone – сотовый телефон

cyberspace – киберпространство

virtual reality – виртуальная реальность

information superhighway – информационная магистраль

reboot – перегружаться

CD – ROM drive – компакт-дисковод

На втором месте находятся иноязычные элементы, связанные с современной поп-музыкой, поскольку последние два десятилетия XX века в этой области характеризуются поисками все более новых направлений и сознательным смещением различных стилей, что отражается и на терминологии.

В следующих примерах имеет место заполнение (заимствование):

rap music – рэп – музыка, рэп, реп

гаррег – рэппер, репер, рэпер

break – dance, break – dancing – брейк – данс, брейкданс, брейк – дансинг, брек – дансинг

trash rock – трэш – рок

techno – техно

acid house – эйсид – хаус, эсид – хаус

punker – пункер

speed – metal – спид – металл

thrash, trash – трэш

black metal – блэк – металл

psychobilly – сайкобилии

hip – hop, hip hop – хип – хоп

acid jazz – эйсид – джаз, эйсид джаз

grunge – грандж, гранж, грейндж, гранч

гave – рейв, рэйв

raver – рейвер, рэйвер

ambient – амбиент

gangsta rap – гангста рап

jungle – джангл

trans music – транс – музыка

post grunge – пост – гранч

rave scene – рейв – сцена

trip – hop – трип – хоп

В системе неологизмов по теме «Мода, развлечение» только словосочетание «soap opera» имеет перевод на русский: «мыльная опера». Остальные относятся к заполнению (заимствованию):

Ecstasy – экстези, экстэзи, экстази

MDMA – ЭМ – ДИ – ЭМ - ЭЙ

chack – крэк, крек, крак

chillout, chill – out – чилаут, чил – аут

smart drug – смарт – драг

stage diver – стейдж – дайвер

Doc Martens – Доктор Мартенс

piercing – пирсинг

На наш взгляд, наименее адаптируемой является лексика из сферы экономики и бизнеса. Здесь мы имеем дело с полностью транскрибированными терминами:

smart – card – смарт – карта

just in time – джаст ин тайм

market – maker – маркет – мейкер, маркет мейкер

chartist – чартист

forfeiting – форфейтинг

organizer – органайзер

euro – евро, еврик

Сходной со сферой экономики и бизнеса является тема спорта: здесь также распространено полное заимствование:

bungee – jumpeing – банджи – джампинг

snowboarding – сноубординг

fitness centre – фитнес центр

jet – ski – джет – ски

street style – стритстайл

canyoning – каньонинг

В сфере политики и общества имеет место как калькированный перевод (Star Wars – звездные войны, serial killer – серийный убийца, political correctness – политическая корректность, ethnic cleansing – этническая чистка), так и заимствования:

yuppie, yippie – яппи, юппи, йаппи, йиппи

sound – bite – саунд – байт

harassment – харассмент

Следует отметить, что ускорение процесса заимствования англо-американизмов, в том числе и неологизмов английского языка можно объяснить влиянием информационной революции и общей глобализации нашей жизни. Лексические инновации английского языка 80-х годов XX века начали распространяться в русском языке только в постперестроечный период, т.е. на десятилетие позже. В то время как английские неологизмы 90-х годов, характеризующиеся бурным развитием персональных компьютеров и Интернета проникали в русский язык за намного более короткое время нескольких лет до нескольких часов.

2.3 Лакунарность социокультурной традиции выражения местоимений «я» и «мы» в английском и русском языках

Как известно, культуры делятся на коллективистские и индивидуалистические.

В центре внимания первых стоит, как это ясно из названия, коллектив. Яркие примеры такой культуры дают восточные «рисовые» культуры – например, японская. Основной принцип японцев – быть, как все. Это значит: не выделяться из коллектива ни внешне, ни внутренне, подчинить свои личные нужды, интересы, способности, таланты нуждам и интересам коллектива, не возвышаться над ним ни в коем случае – ни в переносном смысле слова, ни даже в прямом. Японские пословицы подтверждают японскую культуру: «торчащий гвоздь забивают», «торчащую сваю волны бьют».

Восточные культуры, как правило, ориентированы на коллектив, западные на индивидуума.

Из западных культур наиболее ярким воплощением индивидуалистической культуры являются английская и американская культуры. Если культуры типа японской требуют растворения человека в коллективе, подчинения своих нужд и интересов общественным, осознание своей полной зависимости от общества, то индивидуалистические культуры основываются на противоположном принципе подчеркнутого уважения к «правам человека», к его индивидуальным способностям, потребностям и стараются воспитать независимость.

Все это находит отражение в языке. Грамматическая категория артикля, имеющаяся в английском, немецком, французском и других европейских языках, по-видимому, отражает повышенный интерес этих речевых коллективов к отдельной личности или предмету. Действительно, носитель английского языка (как и всех других, имеющих категорию артикля) характеризует мир по такому параметру, как «один из многих» (людей или предметов) или «тот самый», «тот, о котором шла речь», «о котором я знаю». Статус грамматической категории, обязательной и неукоснительно исполняемой не позволяет назвать ни один предмет или существо окружающего мира без немедленного указания на этот признак, значимый для менталитета и, соответственно, идеологии пользующихся языком. Для носителей русского языка такой подход к реальности абсолютно чужд, чем и объясняются не особые трудности, которые возникают у русскоязычных, изучающих английский язык при использовании артикля.

Категория артикля, являясь лакуной, подтверждает и подчеркивает центральное место индивидуума в культуре и идеологии Запада, сосредоточенных на удовлетворении потребностей и развитии потенций отдельного человека.

В английском языке личное местоимение «I» всегда пишется с большой буквы, подчеркивая индивидуальность. В русском языке с большой буквы пишется местоимение «Вы», когда оно употребляется в единственном числе, то есть относится к одному человеку (различение «ты/Вы» абсолютно чуждо английскому языку). Таким образом, подчеркивается особо вежливое и почтительное отношение к другому человеку – не к себе, а к другому, уважаемому. Не «ты», а «Вы», да еще с большой буквы – двойная уважительность.

О пристрастии русского синтаксиса к безличным оборотам написано много. В этой особенности грамматики русского языка видят и фатализм, и иррациональность, и алогичность, и страх перед неопознанным и агностицизм русского народа. Возможно, в этом и есть что-то правильное. Действительно, если европейские сказки начинаются со слов «Однажды король вырастил дерево в своем саду», русский рассказчик начнет сказку словами: «Однажды в королевском саду выросло дерево».

Обычно считается, что богатство и разнообразие безличных конструкций («светает, мне хорошо, штормило») отражает тенденцию рассматривать мир совокупность событий, не поддающихся человеческому уразумению. Конструкций типа «солдата ранило миной, крышу сорвало ветром» относятся к фатальным ситуациям войны и бушевания стихий. Русский язык, таким образом, подчеркивает действия высших потусторонних сил и скрывает человека как активного действователя за пассивными и безличными конструкциями.

Думается, что одним из объяснений этого синтаксического пристрастия русского языка может быть все тот же коллективизм менталитета, стремление не представлять себя в качестве активного действующего индивидуума (это, кстати, и снимает ответственность за происходящее).

Во всех тех случаях, когда в русском языке употребляются безличные инфинитивные и тому подобные синтаксические модели, в английском языке имеют место личные формы:

покурить бы – I feel like smoking;

думается, что – I think;

есть охота – I am hungry;

холодает – It's getting cold;

мне холодно – I am cold;

мне не спится – I don't feel like sleeping.

Как известно, наиболее яркая, сразу бросающаяся в глаза разница между научным стилем западных и российских ученых это то, что первые активно употребляют личные местоимения, т.е. пишут «от первого лица», открыто высказывают личное мнение, используют личные истории и личные мотивы, в то время как последние предпочитают строгую, отстраненную манеру изложения научной информации, усиленно используют пассивный залог и употребляют «мы» из скромности, даже когда пишут лично от себя – и скромно, и без выпячивания собственной персоны, и ответственности меньше…

В английском языке человек («Я» с большой буквы) берет на себя и действие, и ответственность за него. В русском языке и действия, и ответственность безличны, индивидуум растворен в коллективе, в природе, в стихии, в неизвестных, необозначенных силах.

Проанализировав монографию В.Н. Рябова, мы получили наиболее полное представление о способах элиминирования интраязыковых лакун. Из данного исследования мы выделили интересный, на наш взгляд, научный материал.

Заключение

Язык, будучи тесно связанным с жизнью общества, отражает его социальную, экономическую и политическую жизнь. По мере развития общества язык обогащается новыми понятиями, терминами. Каждая отдельно взятая социальная система имеет свои особенности развития, которые незамедлительно отражаются на лексическом составе языка.

Единицы, входящие в лексическую группу, описывающие процессы и явления, характерные только для определенной, конкретно взятой социальной системы, называются лакунарными или безэквивалентными. При их вводе в систему другого языка или при их переводе используются метод транскрипции, полукалькирования с дальнейшей сноской - пояснением данного явления или употребляется выражение, уточняющее идею автора. При этом лакунарная единица может становиться и заимствованной (ввиду отсутствия необходимости частого ее использования для описания явлений, присущих данному языковому обществу).

Люди, говорящие на своем языке, постоянно используют определенный круг привычных для них понятий и суждений, которые создают привычные ассоциации. Для их выражения в языке существуют определенные лексические средства, которые могут быть выражены словом или устойчивым словосочетанием.

Лакунарность обнаруживается практически во всех языках мира, но при обнаружении лакун правильнее говорить не только об отсутствии эквивалента в виде слова слову другого языка, но и об отсутствии эквивалента в форме устойчивого словосочетания этому слову (или фразеологизму) другого языка. Следовательно, лакуны это такие иноязычные слова и словосочетания, передача которых в другом языке осуществляется при помощи свободных словосочетаний (пространные объяснения их значения).

В результате неполной эквиалентности денотативных семем разных языков, указывают З.Д. Попова и И.А. Стернин, - и возникает такое явление как лакуна: «отсутствие в одном из сопоставляемых языков наименования того или иного понятия, имеющегося в другом языке» [23, с. 71].

Условия жизни и быта народа порождают понятия, принципиально отсутствующие у носителей других языков. Соответственно в других языках не будет однословных лексических эквивалентов для их передачи.

В зарубежной лингвистической науке существование лакун объясняется механизмом «функционирования» лингвистических и культурологических универсалий. Некоторые феномены культуры (языка), считающиеся универсальными, могут быть не представлены во всех локальных культурах. Иными словами, для некоторых культур такие феномены оказываются лакунизированными.

В отечественной науке понятие «лакуна» интерпретируется в терминах «инвариант» и «вариант» некоторого вербального и невербального поведения, присущего той или иной локальной культуре. Под инвариантом понимается вся совокупность такого вербального поведения, которое является общим для ряда лингвокультурных вариантов поведения

Причины пополнения фонда лакунарной лексики различны и многообразны. Это может быть:

отсутствие в одном из языков соответствующих традиций, процессов, явлений. Например: cockney (анг.), кокни (рус.) - лондонский акцент, лондонец из низов;

отсутствие в языке однословного обозначения для тех или иных предметов или понятий. Например: coroner (анг.) - (рус.) - следователь, ведущий дела о насильственной или внезапной смерти;

лакунарность по отношению к лексической системе другого языка из-за грамматических особенностей первого. Например: bootlegger (анг.) - (рус.) - торговец контрабандными спиртными напитками;

конверсия, типичная для английского языка (некоторые глаголы, являются дериватами существительных). Например: to afforest (анг.) - (рус.) - засадить лесом;

фонетическая особенность языка: некоторые лексические единицы имеют под собой фонетическую базу, так как представляют собой графическую интерпретацию звука, производимого в процессе описываемой деятельности. Лакунарная единица появляется в данном случае из-за особенностей фонетики различных языков, ибо одни и те же звуки разными народами интерпретируются по-разному. Например, английское существительное "clanc" ассоциируется с металлическим звоном; в русском представлении - это «звон цепей».

исторический процесс, происходящий в разных странах и оставляющий за собой след лакунарных единиц. Некоторые из них - "однодневки", а другие приживаются и при переводе требуют уточнения, пояснения. Например, Lynch Law (англ.) - (рус.) - Закон Линча (зверская расправа без следствия и суда).

Основных трудностей передачи лакун при переводе две:

1) отсутствие в ПЯ соответствия (эквивалента, аналога) из-за отсутствия у носителей этого языка обозначаемого объекта (референта)

2) необходимость наряду с предметным значением (семантикой) реалии передать и колорит (коннотацию) - ее национальную и историческую окраску.

Однако даже тогда, когда такой эквивалент действительно существует и зафиксирован в словарях, переводчик далеко не всегда может быть уверен в том, что эквивалент входит в рецептивный словарь конечного получателя.

В соответствии с достижениями научно-технической и информационной революций центральное положение среди лексических новшеств занимают слова и выражения терминологического характера, связанные с компьютерной или вообще с электронной техникой.

Для элиминирования лакун применяется заполнение, т.е. процесс раскрытия смысла некоторого понятия (слова), принадлежащего чужой для реципиента культуре. Заполнение (и языковое, и относящееся к сфере культуры в целом) может быть различной глубины, что зависит от характера (вида) элиминируемой лакуны, от типа текста, в котором лакуна существует, а также от особенностей реципиента, которому адресован текст.

Что касается элиминирования компьютерных лакун, то здесь есть своя специфика. Прочное вхождение компьютерной техники в нашу жизнь позволяет заимствовать английские термины в их оригинальном, первоначальном виде, например: compatible – компатибельный; CD – СD, КД, CD – диск, си-ди, сиди; CD player – CD – плейер и т.д.

Итак, причины возникновения лакунарных единиц могут быть обусловлены социальными, экономическими и политическими процессами, происходящими в обществе. В то же время они могут зависеть от особенностей грамматической и фонетической системы языка. Они пронизывают все группы слов и представляют благодатный материал для исследования.

Библиографический список

1.            Ахманова О.С., Краснова И.Е.. О методологии языка //Вопр. языкознания. 1974.№ 6. С. 32 - 48.

2.            Быкова Г.В. Внутриязыковая лакунарность в лексической системе русского языка. Благовещенск, 1998.

3.            Будагов Р.А. Что такое развитие и совершенствование языка. М.: Наука, 1977. 264 с.

4.            Верещагин Е.М., Костомаров В.г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Рус. язык, 1990. 247 с.

5.            Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. М.: Высш. шк.,

6.            1986.416с.

7.            Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. Л.: Просвещение. Ленингр. отд-ние, 1977. 300 с.

8.            Гачев Г.Д. О национальных картинах мира //Народы Азии и Африки. 1967. № 1. С. 77 - 92.

9.            Жельвис В.И. К вопросу о характере русских и английских лакун

10.       //Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 136 - 146..

11.       Жельвис В.И., Марковина И.Ю. Опыт систематизации англорусских лакун //Исследование проблем речевого общения. М,: Наука, 1979. 214 с.

12.       Жинкин Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи //Вопр. языкознания. 1964. №6. С. 26-38.

13.       Звегинцев В.А. Теоретическая и прикладная лингвистика. М.: Просвещение, 1968. 336 с.

14.       Исаева А.А. Подготовка идеального содержания и выбор производящего в ходе словопроизводственного процесса //Проблемы ономасиологии:

15.       Науч. труды Курского гос. пед. ин-та. Т. 175. 1977. Орел, 1977. С. 66 - 69.

16.       Комлев Н.Г. О культурном компоненте лексического значения //Вестник Моск. ун-та. Сер. 10, Филология. 1996. №5. С. 43-50.

17.       Конрад Н.И. Восемь стансов обб осени Ду Фу //Запад и Восток. М., 1972. С. 150-173.

18.       Кузнецова Э В. Лексикология русского языка. М.: Высш. шк.. 1989. 242 с.

19.       Лекторский В.А. Проблема субъекта-объекта в теории познания //Вопр. философии. 1964. № 5. С. 23-25.

20.       Лингвистический энциклопедический словарь /Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990. 684 с.

21.       Марковина И.Ю. Влияние лингвистических и экстралингвистических факторов на понимание текста: Дисс... канд. филол. наук. М., 1982.

22.       Macлов Ю.С. Знаковая теория языка //Вопросы общего языкознания: Материалы республ. семинара препод. общего языкозн.: Уч. зап. ЛГПУ им. Герцена. Т. 354. Л., 1967. С. 109 - 126.

23.       Муравьев В.Л. Лексические лакуны (на материале лексики французского и русского языков). Владимир, 1975. 96 с.

24.       Нестеров М.Н. Русская устаревшая и устаревающая лексика. Смоленск; Брянск, 1968. 88 с.

25.       Огурцова О.А. К проблеме лакунарности //Функциональные особенности лингвистических единиц: Сб. трудов Кубанского ун-та. Вып.З. Краснодар: Изд-во Кубанского ун-та., 1979. С. 77 - 83.

26.       Попова З.Д., Стернин И.А. Лексическая система языка. Воронеж: Изд-во

27.       Воронежского ун-та, 1984. 148 с.

28.       Сорокин Ю.А. Метод установления лакун как один из способов выявления специфики локальных культур //Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 120 - 136.

29.       Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Опыт систематизации лингвистических

30.       и культурологических лакун: Методологические и методические аспекты. //Лексические единицы и организация структуры литературного текста: Сб. науч. трудов. Калинин, 1983. С. 35 - 52.

31.       Стернин И.А. Лексическая лакунарность и понятийная безэквивалентность. Воронеж, 1997. 18с.

32.       Стернин И.А., Флекенштейн К. Очерки по контрастивной лексикологии и фразеологии: Учеб. пособие: в 2-х чч. Halle, 1989. 120 с.

33.       Толстой Н.И. Из опытов типологического исследования славянского словарного состава //Вопр. языкознания. 1963. № 1. С. 29 - 46.

34.       Торопцев И.С. Исходные моменты лексической объективации //Проблемы ономасиологии: Науч. труды Курского гос. пед. ин-та. Т. 46

35.       (139), ч. 11. Курск, 1975. С. 3 - 156.

36.       Федоров А.В., Кузнецова Н.Н., Морозова Е.Н., Цыганкова И.А. Немецко-русские языковые параллели. М., 1961.

37.       Харитонова Б. Национальная специфика семантики русского слова

38.       (на материале существительных лексических полей "Человек", "Быт" и "Народное хозяйство" учебника "Русский язык" для подготовки дипломированных учителей русского языка в ГДР): Дисс… канд. филол. наук. Воронеж, 1987.

39.       Шейман Л.А., Варич Н.М. О "национальных картинах мира" и об их

40.       значении для курса русского языка и литературы в нерусских школах //Вопр. препод. рус. языка и л-ры в киргиз. школе. Вып. 6. Фрунзе, 1976. С. 67- 114.

41.       Щерба Л.В. Очередные проблемы языковедения //Языковая система и речевая деятельность. Л.: Наука, 1974. С. 39 - 59.

42.       Hocket Ch.F. Chineesse versus English: An Explanations of Whorfian Thesis//Language in Culture. Chicago: The Univ of Chicago Press, 1954. Р.106-123.

43.       J.P.Vinay, J.Darbelnet. Stylistique comparee du fraiсais et de 1'anglais,

44.       P., 1958. P. 10.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5