Суицид, как социально-философская проблема

Суицид, как социально-философская проблема

Министерство образования Российской Федерации

Санкт-Петербургская Лесотехническая академия им. С. М. Кирова

Реферат по дисциплине: философия

«Суицид, как социально-философская проблема»

Выполнила: студентка ФЭУ, II курса, 4 группы

Гузеева Ольга

Преподаватель: А. П. Заостровцев

Санкт-Петербург

2002 год

Оглавление:

Вступление. 3

Отношение различных религий к самоубийству. 4

Христианство. 4

Иудаизм. 5

Ислам. 6

Индуизм и буддизм. 8

Отношение к суициду философов разного времени. 12

Античная философия. 12

Философия Средневековья. 15

Философия Нового времени. 17

Причины, побуждающие к самоубийству. 21

Общественные причины. 22

Психологические причины. 24

Суицидальная Россия: история и современность. 27

Заключение. 30

Список литературы. 32

Вступление.

Мало кто знает, что только в Петербурге количество официально

зарегистрированных смертей от суицида в два раза превышает число смертных

случаев в результате дорожно-транспортных происшествий. Сегодня Россия

занимает второе место в мире по количеству суицидов. Лидирует в этом

страшном списке Литва. Причём сейчас специалисты говорят уже об эпидемии

самоубийств в нашей стране. Существует так называемый эпидемический порог,

который составляет 9 самоубийств в год на 100 тысяч человек. Если эта цифра

перекрывается реальными показателями, то медики говорят о наступлении

эпидемии. По данным статистики, сегодня в нашей стране зарегистрирован

уровень суицидов в 64 человека на 100 тысяч.

По последним прогнозам Всемирной организации здравоохранения, к 2020 году

смертность от суицида опередит смертность от рака и выйдет на второе место

после сосудистых заболеваний в списке ведущих «убийц» планеты.

На мой взгляд, есть повод задуматься, что происходит на планете Земля.

Создаётся впечатление, что она устала носить на себе людей. Вот закончился

XX век, который называют веком социальных революций и веком технического

прогресса, веком космоса и веком атома, веком мировых войн и веком массовой

культуры. Все это, конечно, так, но ведь самое важное — не то, что

происходит вокруг нас, а то, что творится в нашей душе.

В душе человека в XX веке произошло вот что: огромное и постоянно

увеличивающееся количество людей в разных частях планеты перестали хотеть

жить. Главный титул прошлого столетия должен бы звучать так: век

самоубийств. Изменится ли что-нибудь в новом?

Для того чтобы начать исследование этой проблемы необходимо определить

само понятие самоубийство. Оно было точно и исчерпывающе сформулировано

Эмилем Дюркгеймом сто лет назад. «Самоубийством называется всякий смертный

случай, являющийся непосредственным или опосредованным результатом

положительного или отрицательного поступка, совершённого самим

пострадавшим, если этот пострадавший знал об ожидавших его результатах».

Здесь существенен каждый из трех компонентов.

"Сознательное" и "намеренное" в данном случае не синонимы. Намерение

выбрасывающегося на берег кита сомнений не вызывает, но говорить о

сознательности этого поступка у нас нет оснований, поскольку нас учили, что

животные сознанием не обладают. Возможно, некий мощный, но вероломный

инстинкт подсказывает киту, что на берегу его ожидает нечто неописуемо

приятное, а вовсе не острые камни и тесаки охотников за ворванью.

Наконец, уточнение о "быстром" лишении себя жизни понадобилось для того,

чтобы отделить суицид от суицидального поведения, которому подвержено

большинство людей, ибо современная суицидология относит сюда и выбор

сопряженной с риском профессии (гонщик, альпинист, полицейский, военный), и

наркоманию, и алкоголизм, и курение, и даже несоблюдение диеты. Все эти

люди (процентов этак девяносто от населения планеты) совершают медленное

самоубийство, отлично зная, что гоночные машины разбиваются, капля никотина

убивает лошадь, пьянство приводит к циррозу, соль — это "белая смерть".

Отношение различных религий к самоубийству.

Христианство.

В Священном Писании прямого осуждения самоубийства не содержится, если не

считать двух мест — одного в Ветхом Завете и одного в Новом, которые при

желании можно истолковать, как запрещающие своевольничать с жизнью и

смертью. Во "Второзаконии" Господь произносит: "Я умерщвляю и оживляю, Я

поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей" (XXXII, 39). А в

"Первом послании к коринфянам" Павел говорит: "Разве не знаете, что вы храм

Божий, и Дух Божий живет в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает

Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм — вы" (III, 16—17).

Впрочем, грозные слова ветхозаветного Бога скорее относятся к

перечислению атрибутов Его могущества, и смысловое ударение здесь делается

не на местоимении "Я", а на глаголах. Что же до слов апостола Павла, то в

них, пожалуй, все-таки имеется в виду не физическое разрушение тела, а

разорение собственной души, которое происходит как раз при жизни.

В Библии можно найти семь случаев очевидного самоубийства, и ни в одном

из этих описаний нет оттенка порицания.

Первый из библейских самоубийц — Авимелех, сын царя Гедеона, умертвивший

70 своих братьев и смертельно раненный при осаде Тевеца — одна из жительниц

осажденного города бросила в него с башни обломок жернова. "Авимелех тотчас

позвал отрока, оруженосца своего, и сказал ему: обнажи меч свой и умертви

меня, чтобы не сказали обо мне: женщина убила его. И поразил его отрок его,

и он умер" (Суд. IX, 54). Библия осуждает злодеяния Авимелеха, но отнюдь не

его самоубийство.

Следующий самоубийца, Самсон, и вовсе восхваляется как герой. Захваченный

филистимлянами, ослепленный и лишенный своей чудодейственной силы, он

обрушил на головы врагов крышу дома и погиб под обломками вместе с ними. "И

сказал Самсон: умри, душа моя, вместе с Филистимлянами! И уперся всею

силою, и обрушил дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было

умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько

умертвил он в жизни своей" (Суд. XVI, 30). В этих словах звучит явное

одобрение поступку богатыря, да и апостол Павел, который якобы осуждает

самоубийц, перечисляет Самсона среди пророков, "которые верою побеждали

царства, творили правду, получали обетования" (Евр. XI, 33).

В "Первой книге Царств" описано самоубийство царя Саула и его оруженосца.

Потерпев поражение от филистимлян и потеряв в бою троих сыновей, раненный

стрелами царь велел оруженосцу заколоть его мечом. "Но оруженосец не хотел,

ибо очень боялся. Тогда Саул взял меч свой и пал на него. Оруженосец его,

увидев, что Саул умер, и сам пал на свой меч и умер с ним" (XXXI, 4-5).

Ахитофел, неверный советник царя Давида и участник заговора Авессалома,

покончил с собой, когда царевич пренебрег его планом мятежа. "И увидел

Ахитофел, что не исполнен совет его, и оседлал осла, и собрался, и пошел в

дом свой, в город свой, и сделал завещание дому своему, и удавился, и умер,

и был погребен в гробе отца своего" (2 Цар. XVII, 23). Опять простая

констатация, без какой-либо моральной оценки.

Последний из ветхозаветных самоубийц — иудейский старейшина Разис —

предпочитает смерть позору пленения. В Писании звучит несомненное

восхищение:

"Когда же толпа хотела овладеть башнею и врывалась в ворота двора, и уже

приказано было принести огня, чтобы зажечь ворота, тогда он, в неизбежной

опасности быть захваченным, пронзил себя мечом, желая лучше доблестно

умереть, нежели попасться в руки беззаконников и недостойно обесчестить

свое благородство. Но как удар оказался от поспешности неверен, а толпы уже

вторгались в двери, то он, отважно вбежав на стену, мужественно бросился с

нее на толпу народа. Когда же стоявшие поспешно расступились, и осталось

пустое пространство, то он упал в середину на чрево. Дыша еще и сгорая

негодованием, несмотря на лившуюся ручьем кровь и тяжелые раны, встал и,

пробежав сквозь толпу народа, остановился на одной крутой скале. Совершенно

уже истекая кровью, он вырвал у себя внутренности и, взяв их обеими руками,

бросил в толпу и, моля Господа жизни и духа опять дать ему жизнь и дыхание,

окончил таким образом жизнь" (2 Мак. XIV, 41-46).

В Новом Завете самоубийца всего один, зато знаменитейший из всех и даже

давший впоследствии название самому явлению — "иудин грех". Если оставить в

стороне позднейшие богословские интерпретации самоубийства Иуды Симонова из

Кариота и обратиться непосредственно к тексту Писания, мы увидим, что

евангелист отзывается о смерти предателя лаконично и бесстрастно: "И,

бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился" (Мф. XXVII, 5). То,

что Иуда удавился, — не новое преступление, а свидетельство раскаяния в

содеянном. В словах же Петра (Деян. I, 18), рассказывающего ученикам об

иудиной участи, звучит гадливость ("и когда низринулся, расселось чрево

его, и выпали все внутренности его") и осуждение предательства — но не

осуждение самоказни.

Иудаизм.

Отношение к самоубийству другой религии того же корня, иудаизма, носит

негативный характер, но без запугивания, свойственного воинственному и

агрессивному историческому христианству. Ни в Библии, ни в Талмуде суицид

как таковой не осуждается. Наоборот, как сказано выше, некоторые самоубийцы

(Самсон, Разис) прославляются как герои, и, в отличие от позднего

христианства, иудаизм не пытался впоследствии пересмотреть свое отношение к

альтруистическому самоубийству — для него было сделано исключение. В

древности существовал обычай, согласно которому самоубийц не хоронили до

захода солнца, о чем пишет Иосиф Флавий. Однако законодательно запрет на

добровольный уход из жизни был оформлен лишь в постталмудический период и

наиболее полно изложен в трактате "Семахот", классическом тексте,

посвященном смерти и трауру. Самоубийство рассмотрено во второй главе

"Семахота" — там же, где идет речь о казненных преступниках. Самоубиение

названо худшим из грехов, еще более тяжелым злодеянием, чем убийство, ибо

самоубийца отвергает Божий суд и пренебрегает правом на грядущую жизнь.

Вместе с тем преступления этого рода считались подсудными не людям, а Богу

— то есть не земному суду, а небесному. Попытка самоубийства карается мягко

— бичеванием. Если же грешник осуществил свой замысел до конца, ему не

может быть отказано в траурном обряде, но церемония отправляется в

усеченном виде: сочувствие и уважение должно выказывать по отношению к

родственникам усопшего, но не по отношению к самому покойнику.

Официально признанных самоубийц в еврейской общине было очень мало,

потому что малейшее сомнение в злонамеренности предписывалось трактовать в

пользу умершего. В "Семахоте" сказано:

"Кто ж свершает самоубийство в здравом рассудке? Если человек залез на

дерево или на крышу и разбился насмерть, это еще не самоубийство, а

самоубийством его смерть будет признана, лишь если перед этим он сказал

"вот, лезу на дерево или на крышу и оттуда брошусь вниз", а затем поступил

по своему слову при свидетелях... Тот же, кого нашли повесившимся или

бросившимся на меч, будет признан умертвившим себя в помрачении рассудка".

Самоубийства несовершеннолетних, психически неуравновешенных и впавших в

исступление из категории преступления исключались.

Талмудический закон позволяет еврею убить себя, если иначе он может

впасть в грех идолопоклонства, убийства или прелюбодеяния (последняя

индульгенция предназначена для женщин, которым угрожает насилие). В средние

века групповое самоубийство совершали целые иудейские общины, которым

грозило насильственное крещение. Самый известный инцидент — добровольная

смерть 500 йоркских евреев в 1190 году. Извинительными считались и те

суицидальные случаи, которые можно было уподобить Сауловой участи:

безвыходная ситуация, в которой самоубийство представляет собой всего лишь

замену одного способа смерти другим.

Поступок же мужественного Разиса, предпочевшего смерть пленению, не

только оправдывался, но и восхвалялся. Иудаизм чтит своих мучеников,

совершивших самоубийство, не затушевывая обстоятельств их смерти, как это

делало средневековое христианство.

Крепость Масада, где в 73 году тысяча зелотов совершили самоубийство,

чтобы не попасть в плен к осаждавшим их римлянам, считается символом

израильского патриотизма и национальной святыней. А почти два тысячелетия

спустя главный раввин израильской армии Ш. Горен высказал суждение, что

солдат, которому угрожает пленение, не только может, но даже обязан себя

убить. Чтят иудаисты и память евреев, в знак протеста покончивших с собой в

концлагере Треблинка (1943). Это было первым шагом к отчаянному по смелости

восстанию: самоубийство — это акт свободы.

Первые статистические сведения о самоубийстве среди евреев относятся ко

второй половине XIX века. Тогда в Восточной и Центральной Европе

ассимиляционные процессы (за исключением Германии) еще не развились в

полной мере. В наше время проводить подобные исследования имело бы смысл

только в Израиле, поскольку в прочих странах евреи (даже те, которые

соблюдают религиозные обряды) не представляют собой обособленной группы

населения. На суицидальной динамике ассимиляция отразилась не самым

благоприятным образом: если в западно-русских и австро-венгерских еврейских

общинах прошлого века уровень самоубийств был очень низким — в среднем

вчетверо ниже, чем у католиков и православных, то в современном западном

обществе (например, в США) уровень самоубийств у иудаистов так же высок,

как у протестантов, и в несколько раз выше, чем у католиков. Отчасти это

объясняется тем, что евреи чаще занимаются профессиями высокого

суицидального риска: искусством, бизнесом, наукой. Во всяком случае,

влияние иудейской религии как сдерживающего антисуицидального фактора не

слишком эффективно. Как и протестантизм, иудаизм делает упор на личную

ответственность и рациональность, что повышает вероятность суицидного

исхода.

Ислам.

Ислам, еще одна религия того же ближневосточного корня, относится к

самоубийству с осуждением, однако, как и иудаизм, признает смягчающие

обстоятельства. Корни этой не декларируемой, но практикуемой толерантности

восходят к эллинистической эпохе и к философии стоицизма, утверждавшей, что

смерть предпочтительнее страданий и бесчестья. Исторический ислам вообще

гораздо терпимее и снисходительней к человеку, чем историческое

христианство, слишком озабоченное идеей власти и экспансии. Как писал

В.Соловьев: "Ислам — это последовательное и искреннее византийство,

освобожденное от всех внутренних противоречий. Он представляет собой

открытую и полную реакцию восточного духа против христианства, систему, в

которой догма тесно связана с законами жизни, в которой индивидуальное

верование находится в совершенном согласии с политическим и общественным

строем". Если мусульманский закон и порицает самоубийство, то не столько в

силу религиозных установлений (хотя формально они присутствуют), сколько из

соображений человечности — как противоестественный акт, которого следует

всемерно избегать, хотя это, к сожалению, не всегда возможно. Если говорить

о религиозном аспекте этого деяния, то, с точки зрения ислама, преступность

суицида заключается в том, что человек смеет противиться своей судьбе,

которая предопределена ему Аллахом, и тем самым добровольно отказывается от

Рая. Наказанием грешнику будет Ад, где ему придется вновь и вновь совершать

свое злое деяние. В подтверждение приводятся слова Пророка: "Человек

умирает по воле Бога, согласно книге, в которой отмечен срок его жизни.

Когда придет конец, он не сумеет ни замедлить, ни ускорить его ни на одно

мгновение".

Однако эти слова нельзя трактовать как прямой запрет самоубийства. Такого

табу в Коране вообще нет. Иногда ссылаются на призыв из суры "Женщины": "О

вы, которые уверовали! Не пожирайте имуществ ваших между собой попусту,

если только это не торговля по взаимному согласию между вами. И не убивайте

самих себя. Поистине, Аллах к вам милосерд!" (33/29). Но среди толкователей

преобладает точка зрения, что "не убивайте самих себя" здесь, вероятнее

всего, означает "не убивайте друг друга". Вместе с тем в Коране есть по

меньшей мере два места, которые звучат как поощрение самоубийства. В той же

суре читаем: "А если бы Мы предписали им: "Убейте самих себя или выйдите из

ваших обиталищ!" — то сделали бы это только немногие из них". (69/66). В

суре "Корова", где пересказывается история пророка Моисея, говорится: "И

вот сказал Муса своему народу: "О народ мой! Вы сами себе причинили

несправедливость, взяв к себе тельца. Обратитесь же к вашему Творцу и

убейте самих себя..." (51/54).

Как и в иудео-христианстве, в исламе религиозный запрет на самоубийство

возник не сразу и опирается не на священный текст Книги, а на суждение

толкователей и вероучителей. В хадисах, то есть посткоранских преданиях о

словах и деяниях Пророка, можно найти недвусмысленные угрозы в адрес тех,

кто совершает интихар (по-арабски это слово первоначально означало

"самоумерщвление посредством взрезания горла", однако позднее стало

термином, обозначающим любой вид суицида). В одном из хадисов Пророк

говорит: "Убивший себя железом будет до скончания века таскать на себе в

аду орудие преступления. Отравившийся будет вечно пить свою отраву.

Спрыгнувший с высоты будет вновь и вновь падать в самую бездну преисподни".

Составитель одного из шести "проверенных" сборников суннитских хадисов Абу-

Дауд (X век) повествует о том, как Мухаммед отказал в погребальных почестях

самоубийце. Приписывают Пророку и такие слова: "В старые времена был некий

человек, мучимый болезнью, которая истощила его терпение, и взял он нож, и

перерезал себе запястье, и истек кровью до смерти. И сказал на это Господь:

"Раб мой ускорил свой конец, нет ему пути в Рай".

Однако в реальности мусульманские общины проявляли снисходительность к

самоубийцам и в погребении им не отказывали. Вопрос о том, можно ли читать

погребальные молитвы над совершившими интихар, обсуждается и поныне. Что же

касается мусульманского законодательства, то в нем вопрос о суициде

затрагивается лишь косвенно: например, как быть с приданым женщины-

самоубийцы, если брак еще не вступил в силу, или должен ли нести

материальную ответственность человек, вырывший колодец, если в этом колодце

утопился самоубийца.

Иногда политические убийства обставлялись так, чтобы смерть врага

выглядела, как самоубийство: это не только спасало убийц от

ответственности, но и бросало тень на жертву, поскольку для истинно

верующего интихар почитался злодеянием и позором. Так произошло в Стамбуле

в 1876 году, когда "новые османы", свергнувшие султана Абдул-Азиза,

инсценировали его самоубийство. Арестованный падишах якобы перерезал себе

артерию, подстригая бороду маникюрными ножницами. Такая бесчестная смерть

должна была устранить со сцены неудобную фигуру, а заодно подтвердить

правильность решения шейх-уль-ислама о низложении безбожника. К той же

тактике прибегли очернители памяти вольнодумного багдадского поэта аль-

Маарри (XI век), распустившие слух о том, что нечестивец якобы наложил на

себя руки.

Поэтическая и новеллистическая традиция мусульманского Востока, склонная

к цветистости и преувеличению, романтизировала самоубийство, и сделало его

одной из самых распространенных метафор в любовной лирике. Иногда к угрозе

самоубийства прибегали даже ученые богословы. Известен случай, когда

прославленный суфий Абу'ль Хусейн аль-Нури потребовал от самого Аллаха,

чтобы Всевышний каким-нибудь, пусть даже небольшим чудом подтвердил

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5