Сущность тоталитаризма

Сущность тоталитаризма

Центр гуманитарного образования НАН Украины

Одесский филиал

кафедра философии

СУЩНОСТЬ

[pic]

Реферат аспиранта Большого Д.В.

Научный руководитель — к.х.н. Мешкова С.Б.

Преподаватель — профессор Кирилюк А.С.

Одесса, 1996 г.

Содержание

1. Возникновение понятия «тоталитаризм» стр. 2

2. Общепризнанные определения тоталитаризма. Особенности советского

тоталитаризма стр. 3

3. О возникновении тоталитаризма стр. 5

4. Фашизм и коммунизм как формы тоталитаризма стр. 6

5. Стереотипное представление буржуазных учёных о тоталитаризме: стр. 12

1. В экономике стр. 12

2. В политической сфере стр. 14

3. В духовной сфере стр. 16

4. Контроль за свободой мысли и подавление инакомыслия стр. 17

5. Разделение населения на «наших» и «ненаших» стр. 17

6. Тоталитаризм создаёт особый тип человека стр. 18

7. Государство вмешивается даже в личную жизнь человека стр. 19

6. Заключение стр. 20

Литература стр. 21

1. Возникновение понятия «тоталитаризм»

Понятие «тоталитаризм» впервые возникло в окружении Муссолини в

середине двадцатых годов. В тридцатые годы «тоталитарным» стал называть

себя гитлеровский режим в Германии. Тогда же это понятие вошло в обиход

научной и публицистической литературы Запада для обозначения фашизма.

Термин «тоталитаризм» до начала периода «холодной войны» использовался лишь

как публицистический приём, ибо конкретного определения не имел и

политологической нагрузки не нёс. Статус же научной концепции за этим

термином утвердил собравшийся в 1952 году в США политологический симпозиум,

где тоталитаризм был определён как «закрытая и неподвижная социокультурная

и политическая структура, в которой всякое действие — от воспитания детей

до производства и распределения товаров — направляется и контролируется из

единого центра» [9].

Необходимо отметить, что и до сих пор значительная часть политологов

считает тоталитаризм всего лишь политической метафорой, используемой в

идеологической борьбе. В частности, в американской «Энциклопедии социальных

наук» 1968 года он назван «ненаучной концепцией» [9].

Марксизм не пользуется понятием «тоталитаризм» как недостаточным, не

раскрывающим существа предмета. Напротив, по мнению марксистов,

внеклассовое противопоставление «общечеловеческого» тоталитаризма

«общечеловеческой» демократии лишь затрудняет осмысление природы

общественных отношений, скрывает действительное положение вещей, уводит от

понимания исторических и общественных процессов как борьбы интересов

различных классов. Говорить о тоталитаризме в таком разрезе можно только

уточняя — о каком именно тоталитаризме: буржуазном или пролетарском. Можно

также утверждать, что этот термин используется специально для того, чтобы

не говорить о диктатуре (буржуазии или пролетариата), для увода

общественного сознания от действительных противоречий в мире и в буржуазном

обществе в частности.

Именно в этом расхождение между марксистами и буржуазными философами и

политологами — тоталитаризма «вообще» не может быть, как не может быть

демократии «вообще». Это понятия классовые. В силу традиции и стремления к

точности формулировок марксисты вместо слова «тоталитаризм» употребляют

выражение «крайняя форма диктатуры» — соответственно буржуазии или

пролетариата.

2. Общепризнанные определения тоталитаризма. Особенности советского

тоталитаризма

З.Бжезинский на основе изучения мировых тоталитарных режимов выделил в

качестве основных признаков тоталитаризма наличие единственной массовой

партии во главе с лидером-диктатором; официально господствующую в обществе

идеологию; монополию на средства массовой информации, на вооружённые силы;

систему террористического полицейского контроля; централизованную систему

контроля и управления экономикой [9].[1]

Нынешние российские политологи [1, 2, 3, 9, 10], опираясь на западные

исследования, определяют следующие особенности советского тоталитаризма:

абсолютная единоличная власть; индокринация общества (внушение единой

доктрины); изначальная аморальность и полное презрение к человеку; синтез

элементов азиатского деспотизма и радикальных идеологических доктрин;

исключительная ориентация на будущее; патетические апелляции к массам;

опора на внешнюю экспансию; великодержавные амбиции; всемогущая вера в

мировой революционный процесс во главе со страной-лидером[2].

В конце 20-30 годов под влиянием культа личности Сталина сформировалась

доктрина, которая была призвана идеологически обосновать складывающуюся

тогда командно-бюрократическую систему. Внешне эта доктрина была облечена в

марксистско-ленинскую терминологию, а по существу являла собой отход от

творческого марксизма, от ленинизма. Некоторые ограничения советской и

партийной демократии, неизбежные на первых порах в условиях упрочения

Советской власти, Сталин возвёл в норму внутрипартийной и государственной

жизни. Важнейший ленинский принцип внутрипартийной демократии —

коллективность руководства — был Сталиным грубо нарушен. Случилось то, о

чём Ленин предупреждал партию в «Письме к съезду»[3]. Сталин, по существу,

установил своё единовластие в партии, а формы использования этой власти

приобрели преступный характер [6].

3. О возникновении тоталитаризма

В среде буржуазных политологов нет единого мнения о том, когда вообще

возник тоталитаризм. Одни считают его вечным атрибутом человеческой истории

[10], другие — достоянием индустриальной эпохи, третьи — феноменом

исключительно двадцатого века [1].

Историческим прототипом тоталитарных режимов принято считать восточные

деспотии. Однако ряд учёных настаивает, что между тоталитаризмом и

ортодоксальными системами прошлого (и восточными, и европейскими) есть ряд

коренных различий. Одно из них состоит в том, что эти системы в отличие от

тоталитарных не менялись, а если и менялись, то достаточно медленно.

В средневековой Европе церковь указывала во что веровать, но позволяла

держаться одних и тех же верований от рождения до смерти[4]. Особенность же

тоталитарного государства та, что контролируя мысль, оно не фиксирует её на

чём-то одном. Выдвигаются догмы, не подлежащие обсуждению, однако

корректируемые изо дня в день. Догмы нужны для абсолютного повиновения

подданных, однако невозможно обойтись без корректив, диктуемых

потребностями политики власть предержащих [1].

Дж.Оруэлл в 1941 году в своей статье «Литература и тоталитаризм» [4]

приводит такой пример: «... до сентября 1939 года каждому немцу вменялось в

обязанность испытывать к русскому большевизму отвращение и ужас, после

сентября 1939 года — восторг и страстное сочувствие. Если между Россией и

Германией начнётся война, а это весьма вероятно в ближайшие несколько лет,

с неизбежностью вновь произойдёт крутая перемена.»

4. Фашизм и коммунизм как формы тоталитаризма

Одна из задач, поставленных западными политиками перед «холодной

войной», состояла (и состоит) в том, чтобы уравнять в массовом общественном

сознании понятия «коммунизм» и «фашизм». Выискивание в обоих режимах общих

черт и подведение их под общий внеклассовый и, следовательно, ненаучный

знаменатель «тоталитаризма» позволяет эту задачу решить[5].

Большинство буржуазных политологов солидарны во мнении о единстве

происхождения фашизма и коммунизма [10]. Даже такие противоположности, как

теория классовой борьбы и национально-расовая идея, интернационализм и

национализм выполняли, по их мнению, одинаковые функции. Вот, к примеру,

типичный взгляд такой категории учёных:

«В марксизме национализм представляет собой побочный продукт

капиталистического развития, которому противопоставляется идея

интернационализма. Подавление национального начала входило интегральной

частью в культуру тоталитаризма в СССР. Советские люди были объявлены

членами «новой исторической общности» в лице интернационального советского

народа. Эта идеология приобрела в своеобразно перевёрнутой форме функции

национализма и служила потребности сохранения целостности СССР в условиях

сепаратистских устремлений отдельных национальных регионов.

Что касается фашизма, то в нём произошло органическое слияние

социализма и национализма. Расизм и национализм в фашизме сыграли роль,

аналогичную той, которую сыграли теория классовой борьбы и идея

интернационализма в коммунизме. Фашизм отождествлял общество с нацией, а

нацию — с государством. Государство рассматривалось как юридическое

воплощение нации и стояло неизмеримо выше и отдельно взятых индивидов, и

организаций, из которых национальная община состоит.

Таким образом, и интернационализм, и национализм были поставлены на

службу идентичным целям: обоснования и идеологического обслуживания

тоталитарных режимов фашистского и коммунистического толка» [1].

Существует довольно устойчивое мнение, согласно которому появление

советской коммунистической империи на Востоке и нацистского третьего рейха

на Западе объясняется национально-историческими традициями России и

Германии, и в сущности это лишь продолжение истории этих стран в новых

условиях [1]. Такое мнение верно лишь отчасти, так как в России и Германии

традиционно были сильны тенденции централизма и культ сильного государства,

но для такого феномена, как тоталитаризм необходима особая социально-

экономическая ситуация, которая стала бы благоприятной почвой для его

возникновения.

К сожалению, подобная ситуация сложилась в России в начале ХХ-го века.

Подавляющее большинство населения страны было малограмотным, огромные массы

рабочих из разорившихся крестьян жили просто в нищете. Всё это привело к

тому, что в обществе восторжествовали примитивные, простые и утопические

идеи с одной стороны, а с другой — стремление к достижению реальных

ценностей социального реванша. Ко времени возникновения тоталитарного

режима массы были слабо подготовлены политически, но жаждали социальных

благ и выдвижения на общественную поверхность. Лозунг социальной

справедливости был абстрактным призывом, более близкими были призывы ко

всеобщему равенству, социальной уравниловке, что в результате переросло в

диктат социальной исключительности по принципу рабочего, бедняцкого

происхождения [9].

А вот точка зрения другого философа — марксиста [7]:

«В США после «Великой депрессии», показавшей невозможность дальнейшего

существования классического капитализма, появился «новый курс» Рузвельта, а

Европу пронзили первые ростки современного фашизма, причём оба эти уклада

должны были составить альтернативу коммунизму[6].

Положение эксплуататорского меньшинства было критическим. Начиная с

двадцатого века коммунистические идеи уже не в опосредованном, например

религиозном, а в своем естественном обличии овладели массами. Эксплуататоры

на это ответили либо неприкрытой фашистской идеологией, как в Европе, либо

тем же фашизмом, но прикрытым фиговым листком «демократии», как в США.

Кованый сапог гитлеровского фашизма должен был смести с лица Европы

рабочее движение, причем, «высшей расой», «элитой» были объявлены все

немцы. Ставка была сделана на грубую силу. В США в это время отрабатывался

другой путь: эксплуатация всего человечества «избранными государствами».

Этот путь проводился с не меньшей жестокостью, чем путь гитлеровского

фашизма, но зато с гораздо большим успехом, так как предполагал более

изощрённые формы эксплуатации. Он стоил человечеству не меньшей крови, чем

германский фашизм. В исторической перспективе он оказался жизнеспособнее.

Превратив противоречия между классами в противоречия между народами, он

получил возможность консолидировать общество внутри страны, приглушив

классовую борьбу и создав «общество потребления», «духовными» отбросами

которого питается всё «мировое сообщество».

При всей кажущейся разнице американской и германской альтернативы

коммунизму их суть одна: присвоение капиталистических отношений частью

общества, «элитой». «Присвоение» здесь понимается как включение отношений

предыдущей формации, в данном случае капиталистической, в систему

последующей, более высокой общественно-экономической формации, которую мы

здесь называем фашистской. Капитал здесь присваивается при посредстве

банковской системы, работающей целенаправленно и планомерно. Капитал в

результате теряет свойство стихийности.

Таким образом, присвоенные капиталистические отношения в «снятом» виде

продолжали существовать в Западной цивилизации в обеих формах элитаризма: и

в фашистской (Германия), и в либеральной (США), но ведущей формой

производственных отношений уже не являлись.

Сейчас ... тщатся отождествить германскую модель фашизма с советским

коммунизмом. В действительности эти системы противоположны как по своим

основополагающим целям, так и в реализации этих целей.

Коммунистическая предполагает всеобщее реальное равенство людей (а не

сомнительное «равенство перед законом» плюс-минус тугой кошелёк, как

буржуазно-либеральная система). Коммунистическая система предполагает

присвоение человеком самого себя, возвращение человеку самого себя, «прыжок

из царства необходимости в царство свободы».

Фашистская система предполагает заведомое неравенство, выделение по

какому-либо надуманному признаку (чаще национальному) «элиты» из

«сверхчеловеков», которым-де можно делать всё что угодно, и унижение всей

остальной части общества (человечества в «американской модели») до

состояния быдла, с которым можно делать все, что угодно, вплоть до

переработки на удобрения. На царство свободы это совсем не похоже. На

либеральный «идеал» — тем более.

...Из этого следует, что единственной настоящей альтернативой

коммунистическому обществу на современном этапе служит не какое-то

мифическое «цивилизованное общество», а в большей или меньшей степени

фашизованный капитализм, так как капитализм стихийный изжил себя ещё во

времена Маркса и окончательно рухнул во времена Рузвельта. И наоборот,

реальной альтернативой фашизму служит не воспеваемое нашими либералами

западное общество, постоянно фашизм порождающее, а коммунизм.

Мы называем здесь фашистским общество, выросшее на базе капитализма,

который при современных средствах производства уже просто не может

существовать, и сознательно применяющее насилие против большинства в

интересах сохранения господства меньшинства — «элиты», паразитирующей на

теле общества.

Насилие может принимать различные, не обязательно вооруженные формы. В

настоящее время эта формация имеет общемировой характер за исключением

отдельных регионов. Существенным признаком такой формации, отличающим её от

всех других, является присвоение общественных отношений частью общества,

«элитой», не являющейся классом, с целью эксплуатации большинства. Такая

формация прямо противоположна коммунистической, в которой присвоение

общественных отношений производится всеми членами общества в своих

интересах через посредство своего субъекта — коммунистической партии,

Советов. И если считать обезьяну карикатурой на человека, то и фашизм в

этом смысле является карикатурой на коммунизм.

Конечно, у оригинала и карикатуры всегда будут общие черты. В нашем

случае это сознательное управление общественными процессами. Разница только

в том, кто обществом управляет и с какой целью.

Ранней аналогией фашизма, по нашему мнению, служит «азиатский способ

производства». Как показали Классики, да и вся история человечества,

коммунистические идеи в той или иной форме (например, христианской) были

присущи трудящимся, а фашистские — представителям человечества, по той или

иной причине (способность без зазрения совести залезть в карман к соседу,

«делать деньги», общественное положение, выдающиеся математические

способности и т.д.) считающих себя «избранными». Нетрудно видеть, что

претензии на «элитарность», как правило, выглядят весьма сомнительными.

Однако идеология элитарности очень выгодна правящим, паразитическим классам

и государствам, так как она освящает их привилегированное положение».

5. Стереотипное представление буржуазных учёных о тоталитаризме

Слово «total» означает «целый, общий». Тоталитаризм — это явление

всеобщее, затрагивающее все сферы жизни.

В экономике

Он означает огосударствление экономической жизни, экономическую

несвободу личности. Личность не имеет собственных интересов в

производстве[7]. Происходит отчуждение человека от результатов его труда,

и, как следствие, лишение его инициативы. Государством устанавливается

централизованное, плановое управление экономикой[8].

Ф.Хайек в своей книге «Дорога к рабству», написанной в 1944 году [11],

особый акцент делает именно на этом аспекте тоталитаризма. Он приходит к

выводу о том, что свобода политическая — ничто без свободы экономической.

Контроль над важнейшими ресурсами общества, как материальными, так и

нематериальными, будет находиться у тех, в чьих руках сосредоточен контроль

над экономической властью. Идея централизованного планирования заключается

в том, что не человек, но общество решает экономические проблемы, и,

следовательно, общество (точнее отдельные его представители) судит об

относительной ценности тех или иных целей. Там, где единственный

работодатель — государство или подконтрольные режиму частные предприятия,

не может быть и речи о свободном политическом, интеллектуальном или каком-

либо ином волеизъявлении людей.

Ф.Хайек видел опасность возникновения тоталитаризма в возрастающем

государственном регулировании экономики Великобритании. При этом он «забыл»

о том, что сущностью капитализма является концентрация экономической, а

следовательно и политической и всякой другой власти в руках ничтожной

кучки[9] далеко не лучших представителей общества. Пользуется ли эта кучка

в целях управления обществом государственным аппаратом или нет — не суть

важно. Результат всегда один — всеобъемлющая диктатура правящего класса —

буржуазии. После Маркса отрицать подобное — признак невежества.

В политической сфере

Вся власть принадлежит особой группе людей, которую народ не может

контролировать. Большевики, например, поставившие перед собой цель

свержения существующей системы, с самого начала были вынуждены действовать

как конспиративная партия. Эта конспиративность, интеллектуальная,

идеологическая и политическая закрытость остались её существенной

характеристикой и после завоевания власти. Общество и государство при

тоталитаризме оказываются поглощёнными одной господствующей партией,

происходит слияние высших органов этой партии и высших органов

государственной власти. Фактически происходит превращение партии в решающий

стержневой элемент государственной структуры. Обязательным элементом такой

структуры является запрет на оппозиционные партии и движения.

Характерной чертой всех тоталитарных режимов является также то, что

власть не опирается на законы и конституцию[10]. В сталинской Конституции

были гарантированы почти все права человека, которые на деле практически не

выполнялись.

В духовной сфере

Господствует одна идеология и мировоззрение. Как правило — это

утопические теории, реализующие извечную мечту людей о более совершенном и

счастливом общественном порядке, в основе которых лежит идея достижения

фундаментальной гармонии между людьми. Тоталитарный режим использует

мифологизированную версию одной такой идеологии в качестве единственно

возможного мировоззрения, которое превращается в некое подобие

государственной религии. Эта монополия на идеологию пронизывает всю

Страницы: 1, 2