Читая Монтеня

и это соотношение может сохраниться, наверное, только в соци-

альном вакууме. По ходу развития общества, как и любого орга-

низма, будут возникать и многие другие проблемы, требующие ре-

шения. Следовательно, сохраниться значениям всех описа-

тельнных "атрибутов" этого общества (отсутствие торговли, власти

и, конечно же,занятий, деятельности, необходимость в которой,

может быть, и является одной из первопричин развития общества) ,

не измениться в какой-то мере и укладу, структуре общества,

наверное, не удастся. А, следовательно, возможно и возникнове-

ние разного рода "искусственных" ограничений, накладываемых на

человека, и такое, изменившееся общество вряд ли уже будет так

восторгать Монтеня. Однако философ старается не рассматривать

подобных перспектив, восхищаясь укладом жизни и нравами

"чистого общества" (что на мой взгляд, несколько похоже на

праздные мечтания, но что, впрочем, можно понять, если

вспомнить, какая ситуация сложилась во Франции в годы напи-

сания "Опытов"), все же понимая временность такого благо-

получия: "Их способ ведения войны честен и благороден, и даже

извинителен и красив настолько, насколько может быть изви-

нителен и красив этот недуг человечества: основанием для их

войн является исключительно влечение к доблести. Они начинают

войну не ради завоевания новых земель, ибо все еще наслаждаются

плодородием девственной природы, снабжающей их, без всякого

усилия с их стороны, всем необходимым для жизни в таком изобилии,

что им незачем расширять собственные пределы. Они пребывают в

том благословенном состоянии духа, когда в человеке еще нет

желаний сверх вызываемых его естественными потребностями; все

то, что превосходит эти потребности им ни к чему. Всех своих

единомышленников, которые примерно одинакового с ними воз-

раста, они называют братьями, младших - своими детьми, ста-

риков же - отцами. Эти последние оставляют свое имущество в

наследство всей общине,без раздела и без всякого иного права

на владение им, кроме того,какое дарует своим созданиям, про-

изводя их на свет, природа. Если их соседи, перейдя через горы,

совершают на них нападение и одерживают победу, то вся добыча

победителя только в славе да еще в сознании своего превосход-

ства в силе и доблести; им нет дела до имущества побежден-

ных, и они возвращаются в свою область, где у них нет недо-

статка ни в чем, а главное в том величайшем благе, кото-

рое состоит в умении наслаждаться своей долей и довольство-

ваться ею. Так же поступают, в свою очередь, и они сами,

когда им случается быть победителями. Они не требуют от сво-

их пленных иного выкупа, кроме громко сделанного заявления,

что те признали себя побежденными; но в течение целого сто-

летия не нашлось среди них такого, который не предпочел бы

умереть, нежели хоть сколько - нибудь поступиться в своих

речах или действиях величием своего несокрушимого мужест-

ва; и не встретишь среди них такого, который из страха

быть убитым и съеденным унизился бы до просьбы о помиловании.

Они предоставляют пленникам полную свободу для того, чтобы

жизнь приобрела для них тем большую цену, и постоянно напоми-

нают им об их близкой смерти, о муках, которые им предстоит

вытерпеть, о приготовлениях, производимых с этой целью, о том,

как они разрубят их на кусочки и будут лакомиться ими на своем

пиршестве. Все это делается исключительно для того, чтобы выр-

вать у них хотя бы несколько малодушных и униженных слов или

пробудить в них желание бежать и таким образом, напугав их и

сломив их стойкость, почувствовать свое превосходство над ни-

ми."

Монтень считает жестокость этих в буквальном смысле слова

каннибалов более оправданной, чем жестокость его современников

европейцев. "Я нахожу, что гораздо большее варварство пожирать

человека заживо, чем пожирать его мертвым, большее варварство

раздирать на части пытками и истязаниями тело, еще полное жи-

вых ощущений, поджаривать его на медленном огне, выбрасывать

его на съедение собакам и свиньям ( а мы не только читали об

этих ужасах, но и совсем недавно были очевидцами их, когда это

проделывали не с закосневшими в старинной ненависти врагами,

но с соседями, со своими согражданами, и, что хуже всего,

прикрываясь благочестием и религией), чем изжарить человека и

съесть его после того, как он умер". Пожалуй, с этим можно и

нужно согласиться, сравнивая мораль времени инквизиции и обы-

чаи дикого племени каннибалов; хотя, впрочем, и сегодня гуман-

ность является не самым распространенным свойством души совре-

менных цивилизаций. Но в данном случае следует, наверное, ру-

ководстьвоваться принципом: "из двух зол выбирают меньшее",

так как при всем понимании исторических особенностей разных

временных периодов, я считаю злом любую жестокость, именно

жестокость, по отношению к человеку. По Монтеню культура, нра-

вы и образ жизни этих дикарей во многом превосходят европейс-

кие. "Потрясающее великолепие городов Куско и Мехико и среди

прочих диковинок сад их короля, где все деревья, все плоды и

все травы, расположенные так же, как они обычно произрастают в

садах, и с соблюдением их натуральной величины, были порази-

тельно искусно выполнены из золота, каковыми были в его прием-

ной и все животные. которые водились на его землях и в водах

его морей, и, наконец, красота их изделий из камня, перьев и

хлопка, а также произведения их живописи наглядно показывают,

что они нисколько не ниже нас и в ремеслах. Но что касается

благочестия, соблюдения законов, доброты, щедрости, честности,

искренности, то нам оказалось весьма и весьма кстати, что все-

го этого у нас не в пример меньше, чем у них; из за этого пре-

имущества перед нами они сами себя погубили, продали, предали.

Что до смелости и отваги, до твердости, стойкости, решитель-

ности перед лицом страданий, голода, смерти, то я не побоюсь

сопоставить находимые мной среди них образцы с наиболее прос-

лавленными образцами античности, все еще бережно хранимыми па-

мятью нашего мира по эту сторону океана...

Какая жалость, что это столь благородное приобретение не

было сделано при Александре или при древних греках и римлянах

и столь великие преобразования и перемены в судьбе стольких

царств и народов не произошли при тех, кто мог бы бережно

смягчить и сгладить все, что тут было дикого, и вместе с тем

поддержать и вырастить добрые семена, брошенные здесь самою

природой, не только привнося в обработку земли и украшение го-

родов искусство Старого Света, но также привнося в добродетели

туземцев добродетели греческие и римские! Каким это было бы

улучшением и каким усовершенствованием нашей планеты, если бы

первые образцы нашего поведения за океаном вызвали в этих на-

родах восхищение добродетелью и подражание ей и установили

между ними и нами братское единение и взаимопонимание! До чего

же легко было бы ей завоевать души столь девственные, столь

жадные к восприятию всего нового, в большинстве своем с прек-

раснейшими задатками, вложенными в них природою! Мы же посту-

пили совсем по иному, воспользовались их неведеньем и неопыт-

ностью, чтобы тем легче склонить их к предательствам, роскоши,

алчности и ко всякого рода бесчеловечности и жестокости по об-

разу и подобию наших собственных нравов. Кто когда нибудь по-

купал такою ценою услуги, доставляемые торговлей и обменом то-

варами? Столько городов разрушено до основания, столько наро-

дов истреблено до последнего человека, столько миллионов людей

перебито беспощадными завоевателями, и богатейшая и прекрас-

нейшая часть света перевернута вверх дном ради торговли перцем

и жемчугом: бессмысленная победа! Никогда честолюбие, никогда

гражданские распри, толкавшие людей друг на друга, не приводи-

ли их к столь непримиримой вражде и не причиняли им столь ужа-

сающих бедствий". Здесь остается только согласиться с Монтенем

в том, что в истории вообще всего человечества существует мно-

го моментов, при, будь это в нашей власти, изменении которых

судьба человечества и Человека оказалась несколько иной, по

нашему разумению более, ну что ли, счастливой.

Насколько это актуально звучит в наше время, можно понять,

если вспомнить, с какими трудностями сталкивается теперь евро-

пейская цивилизация в том, что касается экологии, охраны сре-

ды, заботы о здоровье, о всестороннем развитии человека и т.д.

Все это во многом следствие того, что западная культура пош-

ла по пути внешнего, поверхностного овладения природой, прене-

брегая человеческим фактором, фактором духовного, внутреннего

совершенствования.

4. ГЛАВНОЕ - ЧЕЛОВЕК

Монтень не раз говорил в своей книге, что предмет, о ко-

тором он повествует, - это человек, человеческая судьба и

жизнь. У Монтеня человек отнюдь не мыслится как вещь, по ана-

логии с другими вещами мира, он противник того подхода к лич-

ности, когда она рассматривается объективно, наравне с прочими

предметами. При объективном, беспристрастном рассмотрении лю-

бого предмета рассматривающий должен полностью избавиться от

самого себя, и чем меньше останется от него, тем ближе он к

истине. Но дело складывается по- другому, если исследователь

попытается поймать, уловить человеческую личность и жизнь. В

таком случае он оказывается в положении змеи, хватающей хвост.

"Если вы сосредоточите все усилия своей мысли на том, чтобы

уловить бытие, это будет равносильно желанию удержать в приго-

рошне зачерпнутую воду; чем больше вы будете сжимать и задер-

живать то, что текуче по своей природе, тем скорее вы потеряе-

те то, что хотели удержать и зажать в кулаке. Так как все вещи

претерпевают непрерывно одно изменение за другим, то наш ра-

зум, ищущий реального бытия, оказывается обманутым; он не мо-

жет найти ничего постоянного и неизменного, ибо всякая вещь

либо еще только возникает, но еще не существует, либо начинает

умирать еще до своего рождения." Единственным выходом, на мой

взгляд, в такой ситуации является рассмотрение вещей относи-

тельно конкретного момента времени и конкретного пространства,

или же относительно друг друга, но в различные моменты времени

и пространства.

"Весь мир - это вечные качели. Все, что он в себе заключа-

ет, непрерывно качается: земля, скалистые горы Кавказа, еги-

петские пирамиды, - и качается все это вместе со всем осталь-

ным. а также и само по себе. Даже устойчивость - и она не что

иное, как ослабленное и замедленное качание. Я не в силах зак-

репить изображаемый мною предмет. Он бредет наугад и пошатыва-

ясь, хмельной от рождения, ибо таким он создан природою. Я

беру его таким, каков он предо мной в то мгновение, когда за-

нимает меня. И я не рисую его пребывающим в неподвижности. Я

рисую его в движении, и не в движении от возраста к возрасту ,

но от одного дня к другому, от минуты к минуте."

5. О ВОСПИТАНИИ

Самого же человека Монтень рассматривает как часть природы.

Природа, по мнению Монтеня, должна быть также наставницей и

в деле воспитания. На первое место необходимо поставить не на-

копление, аккумуляцию знаний, а развитие мышления, способности

суждения. Воспитание оценивается как средство обнаружить,

раскрыть и усовершенствовать то, что дано природой, что зало-

жено в натуре человека. Цель Монтеня воспитать людей естест-

венных, честных, трудолюбивых. Именно поэтому Монтеня очень

любил и часто перечитывал Л.Толстой, ценивший его мысли о сво-

бодном и естественном воспитании. Воспитанник должен быть в

состоянии по своему и с разных сторон воспроизводить усвоен-

ное. Монтень неоднократно подчеркивал также индивидуальные

подход в деле воспитания. "Пусть учитель спрашивает с ученика

не только слова затверженного урока, но смысл и самую суть его

и судит о пользе, которую он принес, не по показаниям памяти

своего питомца, а по его жизни. И пусть, объясняя что-либо

ученику, он покажет ему это с сотни разных сторон и применит

ко множеству различных предметов, чтобы проверить, понял ли

ученик как следует и в какой мере усвоил это; и в последова-

тельности своих разъяснений пусть он руководствуется примером

Платона. Если кто изрыгает пищу в том самом виде, в каком

поглотил ее, то это свидетельствует о неудобоваримости пищи и

о несварении желудка. Если желудок не изменил качества и фор-

мы того , что ему надлежало сварить, значит, он не выполнил

своего дела.

Пусть он заставит ребенка пройтись перед ним и таким обра-

зом получит возможность судить о его походке, а следовательно,

и о том, насколько ему самому нужно умерить себя, чтобы прис-

пособиться к силам ученика. Не соблюдая здесь соразмерности,

мы можем испортить все дело; уменье отыскать такое соответс-

твие и разумно его соблюдать - одна из труднейших задач,какие

только я знаю. Способность снизойти до влечений ребенка и ру-

ководить ими присуща лишь душе возвышенной и сильной. Что до

меня, то я тверже и увереннее иду в гору, нежели спускаюсь с

горы." Становится ясным, почему при просвещении современными

учителями многочисленных учеников, при преподнесении им одина-

кового урока и требовании от них одинакового поведения (хотя

способности каждого из них отличаются от способностей другого)

среди большого числа обучающихся находится один, два, для ко-

торых обучение действенно, которые извлекают пользу из подоб-

ного преподавания. Монтень акцентирует также и практическую

направленность воспитания. "Хотел бы я поглядеть, как Палюэль

или Помпей - эти превосходные танцовщики нашего времени - стали

бы обучать пируэтам, только проделывая их перед нами и не сдви-

гая нас с места.Точно так же многие наставники хотят образовать

наш ум, не будоража его. Можно ли научить управлять конем,

владеть копьем, лютней или голосом, не заставляя изо дня в

день упражняться в этом, подобно тому как некоторые хотят нау-

чить нас здравым рассуждениям и искусной речи, не заставляя

упражняться ни в рассуждениях, ни в речах? А между тем при

воспитании в нас этих способностей все, что представляется на-

шим глазам, стоит назидательной книги; проделка пажа, тупость

слуги, застольная беседа - все это новая пища для нашего ума.

В этом отношении особенно полезно общение с другими людьми,

а также поездки в чужие края, не для того, разумеется, чтобы,

следуя обыкновению нашей французской знати, привозить с собой

оттуда разного рода сведения о том, например, сколько шагов

имеет в ширину церковь Санта-Мария Ротонда, или до чего рос-

кошны панталоны синьоры Ливии, или, подобно иным, насколько

лицо Нерона на таком-то древнем изваянии длиннее и шире его же

изображения на такой-то медали, но для того, чтобы вывезти от-

туда знание духа этих народов и их образа жизни, и для того

также, чтобы отточить и отшлифовать свой ум в соприкосновении

с умами других. Я бы посоветовал посылать нашу молодежь за

границу в возможно более раннем возрасте и, чтобы одним ударом

убить двух зайцев, именно к тем из наших соседей, чья речь на-

именее близка к нашей, так что если не приучить к ней свой

язык смолоду, то потом уж никак ее не усвоить."

Мне кажется, что подобный подход в воспитанию заслуживает

достаточно внимательного изучения, ибо не только в средневе-

ковье, но и в наши дни достаточно распространена ситуация,

когда искания ума человеческого либо вообще отсутствуют, либо

направлены далеко не в сторону познания истинных ценностей.

6. ОБ УЧЕНОСТИ

Монтень выступает и против самоценности знаний, против пе-

дантов, защищающих сухое начетничество."Мои земляки перигорцы

очень метко называют таких ученых мужей "окниженные", то есть

те, кого наука как бы оглушила, стукнув по черепу. И действи-

тельно, чаще всего они кажутся нам пришибленными, лишенными

даже самого обыкновенного здравого смысла. Возьмите крестьяни-

на или сапожника: вы видите, что они просто и не мудрствуя лу-

каво живут помаленьку, говоря только о тех вещах, которые им в

точности известны. А наши ученые мужи, стремясь возвыситься

над остальными и щегольнуть своими знаниями, на самом деле

крайне поверхностными, все время спотыкаются на своем жизнен-

ном пути и попадают впросак. Они умеют красно говорить, но

нужно, чтобы кто то другой применил их слова на деле." Мне ос-

тается только добавить здесь, что сегодня подобные ученые му-

жи, о которых говорит Монтень, достаточно "адаптировались" в

жизни и "попадают впросак" ничуть не чаще, чем остальная часть

человечества. Вот что значит прогресс!

Делая вывод о сомнительности самоценного приобретения зна-

ний, Монтень приводит в пример Спарту, где общее воспитание

считалось важнее, чем овладение многочисленными конкретными

знаниями. "Многочисленные примеры, которые являют нам и это

управляемое на военный лад государство, и другие подобные ему,

заставляют признать, что занятия науками скорее изнеживают ду-

ши и способствуют их размягчению, чем укрепляют и закаляют их.

Самое мощное государство на свете, какое только известно нам в

настоящее время, это империя турок, народа, воспитанного в

почтении к оружию и в презрении к наукам. Я полагаю, что и Рим

был гораздо могущественнее, пока там не распространилось обра-

зование. И в наши дни воинственные народы являются вместе с

тем и самыми дикими и невежественными. Доказательством могут

служить также скифы, парфяне, Тамерлан. Во время нашествия го-

тов на Грецию ее библиотеки не подверглись сожжению только

благодаря тому из завоевателей, который счел за благо оставить

всю эту утварь, как он выразился, неприятелю, дабы она отвлек-

ла его от военных упражнений и склонила к мирным и оседлым за-

бавам..." Наш мир еще не идеален, и остается только надеяться,

что времена, когда укрепление души не науками, а подготовкой к

войне станет жизненно необходимым, канули в Лету. На первый

взгляд может показаться, что Монтень несколько негативно отно-

сится к науке, однако это совсем не так:

" Я люблю и почитаю науку, равно как и тех, кто ею вла-

деет. И когда наукой пользуются как должно, это самое благо-

родное и великое из достижений рода человеческого. Но в тех (а

таких бесчисленное множество), для кого она главный источник

самодовольства и уверенности в собственном значении, чьи поз-

нания основаны лишь на хорошей памяти, кто все черпает только

из книг, в тех, осмелюсь сказать, я ненавижу ученость даже

несколько больше, чем полное невежество. В нашей стране и в

наше время ученость может быть полезной для кармана, но душе

она редко что-либо дает - ( насколько актуально для сегод-

няшней России! - прим.С.Г.).Для слабой души она является тяже-

лым и труднопереваримым материалом, отягощает и губит ее. Души

возвышенные она еще больше очищает, просветляя и утончая их до

того, что в них уже как бы ничего не остается. Ученость как

таковая , сама по себе, есть нечто безразличное. Для благород-

ной души она может быть добавлением очень полезным, для ка-

кой-нибудь иной - вредоносным и пагубным."

Наука, философия, должна, по мнению Монтеня, вызывать у

обучающихся ей радость, удовлетворение.

"Глубоко ошибаются те. кто изображает ее недоступною для

детей, с нахмуренным челом, с большими косматыми бровями, вну-

шающими страх. Кто напялил на нее эту обманчивую маску, такую

тусклую и отвратительную! На самом деле не сыскать ничего дру-

гого столь милого, бодрого, радостного, чуть было не сказал

шаловливого..."

7. СКЕПТИЦИЗМ - ЗА И ПРОТИВ

Одна из глав первой книги "Опытов" озаглавлена "Безумие су-

дить, что истинно и что ложно, на основании нашей осведомлен-

ности". Это одно из выражений известного скептицизма, пирро-

низма (по имени древнего философа-скептика Пиррона) Монтеня,

считающего, что судить даже о самом достоверном следует с

очень большой осторожностью. " Самый мудрый человек в мире на

вопрос, что он знает, ответил, что знает только то, что он ни-

чего не знает. Большая часть того, что мы знаем, представляет

собой лишь ничтожную долю того, что мы знаем." Чтобы правильно

понять суть монтеневского скептицизма, не нужно воспринимать

его как оторванную от исторической эпохи философию знания

вообще. Критика Монтеня была направлена не против разума

вообще, а против средневековой схоластики, которая могла пре-

красно разрабатывать абстрактные логические схемы, но не

могла работать с конкретным знанием, не могла идти к общему

от частного, от конкретного опыта.

"В мире зарождается очень много злоупотреблений, или, го-

Страницы: 1, 2, 3, 4