Гуманистическая антропология Эриха Фромма

публикации в США было огромным, а Фромм стал крупнейшей фигурой для

американских неомарксистов.

В своих работах "Концепция человека у Маркса" и "Из плена иллюзий"

Фромм раскрыл особенности философско-антропологического мышления Маркса,

показав, что для него история человечества это, прежде всего, летопись

постоянного развития человека и одновременно растущего отчуждения. Весьма

перспективно и оригинально истолковывая марксистское учение, американский

философ отмечал, что отчужденный человек не только чужд другим людям, но

лишен чело вечности как в естественном, природном, так и в духовном смысле.

Такое отчуждение от человеческой сущности ведет к экзистенциальному эгоизму

и формулируется как превращение человека в средство своего индивидуального

существования. В процессе отчуждения человек в известном смысле лишается

даже своего тела и окружающей его природы, а также своего духовного "Я",

себя самого как человеческого существа.

Фромм показал огромную разницу между взглядами Маркса и воззрениями

коммунистов тоталитарного толка. Человечность человека никогда не должна

служить лишь средством для государства, класса или нации. Отчуждение ведет

к переоценке всех ценностей. Человек является пленником тех политических

институтов, которые сам же создал.

Хотя Фромм и отдал дань наивному социальному прожектерству, его

оценки различных социальных процессов отличаются исторической

дальновидностью, а многие идеи носят характер провозвестия. Фромм был в

числе первых исследователей, обратившихся к диагностике тоталитарного

общества, причем не только нацистского, но и казарменно-социалистического.

В отличие от многих исследователей, которые считали нацизм случайным

отклонением от исторической магистрали, Фромм показал стойкость и

воспроизводимость тоталитаризма как политической практики и типа мышления.

Предупреждения Фромма содействовали отрезвлению социально-философской и

политической мысли, оказали воздействие на изучение феномена деспотии.

Обращаясь к социалистической идее, Фромм задолго до современных

прозрений пришел к выводу, что социализм не должен быть обществом

заорганизованных, автоматизированных индивидов, каждый из которых подчинен

государству, машинам, бюрократии. Даже если бы государство, подчеркивал он,

стало бы работодателем в виде абстрактного капиталиста, даже если бы весь

общественный капитал был бы сконцентрирован в одних руках ( безразлично

одного частного капиталиста либо одного государственного, общественного

капиталиста ) все равно такое общество нельзя было бы назвать

социалистическим.

Таким образом, в наследии Фромма имеется много оригинальных идей,

повлиявших на сознание XX в.: о человеке как "едва ли не самом

эксцентричном создании универсума", об исторической обусловленности

страстей и переживаний человека, о социальном характере как отражении

сплава биологических и культурных факторов, о неизбежности универсального,

всепланетного гуманизма. Фромм обосновал возможности разностороннего

совершенствования человека как живого, мыслящего и чувствующего существа.

3). Индивид в определенной ситуации как исходный пункт философского раз

мышления Э.Фромма.

Напомним мысль Фромма: пророк далеко не всегда возглашает нечто

новое. Для него существенно другое верность собственным заповедям. Сам

Фромм в обстановке сциентистских увлечений столетия сохранил поразительную

верность одной теме феномену человека. Эта неотступность и оказалась

пророческой. Ренессанс антропологического мышления в нашем веке в огромной

степени подготовлен работами Эриха Фромма.

О чем бы не писал Фромм – о бытии, власти, государстве, деспотии,

культуре, нации, собственное рассуждение он начинает с человека. Индивид в

определенной ситуации исторической, социальной, психологической,

экзистенциальной таков исходный пункт его философствования. Соответственно

все, что вырастает из подобного размышления, содействует постижению

человека как феномена.

Отвергая или исправляя попытки раскрытия тайны человека,

осуществленные Л.Фейербахом, К.Марксом, З.Фрейдом, философ разработал

целостное учение о человеке как чувствующем, страдающем и мыслящем

существе. Человек, его сущность, социальная обусловленность суть

основополагающих принципов миропонимания Фромма. Индивид в "нездоровом",

"больном" обществе это и исследуемая реальность, в которую "заброшена"

личность, и объект социальной критики Фромма. Наконец, "кодовое"

предназначение его исследований поиски путей к "обновлению", "возрождению",

"самовыявлению" и "самореализации" человека.

Разумеется, определить Фромма как специалиста в области философской

антропологии задача слишком общая. Персоналистская традиция в европейской

философии чрезвычайно многолика. Нашим исследователям, надолго отлученным

от антрополого-экзистенциальной линии в философии, не всегда очевидна ее

сложность и неоднородность. Многообразие подходов к человеку порой

ускользает от нас. Мы толкуем персоналистское течение как нечто

нерасчлененное.

Многие философские направления, например экзистенциализм и

персонализм, рассматривают человека в качестве основной проблемы философии

вообще. Однако интерес к человеку, тем не менее, обнаруживается по-разному.

Персоналистская философия, обосновывающая суверенитет личности, не

может отвлечься от вопросов: каковы собственные пределы человека? в чем он

черпает основы нравственности? что питает его волевые импульсы? Она вовсе

не стремится к тому, чтобы поста вить в центр собственной рефлексии

человека. Мир для нее иерархичен. Внутри этой философии Э.Фромм занимает

весьма оригинальную позицию. Он превращает человека в меру всех вещей в том

смысле, что отвергает все попытки подчинить человека какой-то иной

сущности. Не только общество, но и вся Вселенная оцениваются Фроммом через

призму человека.

Но нет ли в таком подходе откровенной идеализации человека? Разве

человек заведомо добр, универсален и безграничен? Не подрывает ли в таком

случае антропологическая мысль свои собственные основания? Прославляя

человека, мы как бы сознательно отвлекаемся от тех деструктивных потенций,

которые заложены в нем. Не утопична ли гуманистическая этика Фромма?

4). Концепция разрушительного в человеке, феномен исторической

дегуманизации.

Отметим сразу: ни идеализации, ни обожествления человека у Фромма

нет. Он вовсе не отвлекается оттого, что именно человек создал антигуманное

общество, растерзал природу, развил в себе некрофильские тенденции.

Американскому философу принадлежит глубокая и весьма последовательная

концепция разрушительного в человеке. В этом легко убедится, если прочитать

хотя бы его работы "Душа человека", "Из плена иллюзий" и др.

Рассмотрим взгляды Э.Фромма на природу человека изложенные в его

труде Душа человека. Ее способность к добру и злу.

Одни полагают, что люди — это овцы, другие считают их хищными волками.

— Пишет Фромм —. Обе стороны могут привести аргументы в пользу своей точки

зрения. Тот, кто считает людей овцами, может указать хотя бы на то, что они

с легкостью выполняют приказы других людей, даже в ущерб себе. Он может

также добавить, что люди снова и снова следуют за своими вождями на войну,

которая не дает им ничего, кроме разрушения, что они верят любой

несуразице, если она излагается с надлежащей настойчивостью и подкрепляется

авторитетом властителей — от прямых угроз священников и королей до

вкрадчивых голосов более или менее тайных обольстителей. Кажется, что

большинство людей, подобно дремлющим детям, легко поддается внушению и

готово безвольно следовать за любым, кто, угрожая или заискивая, достаточно

упорно их уговаривает. Человек с сильными убеждениями, пренебрегающий

воздействием толпы, скорее исключение, чем правило. Он часто вызывает

восхищение последующих поколений, но, как правило, является посмешищем в

глазах своих современников.

Однако Фромм тут же замечает, что если большинство людей — овцы, то

почему они ведут жизнь, которая этому полностью противоречит? История

человечества написана кровью. Это история никогда не прекращающегося

насилия, поскольку люди почти всегда подчиняли себе подобных с помощью

силы. Он справедливо указывает на то, что Талаат-паша не сам убил миллионы

армян, и так же Гитлер не один убил миллионы евреев, а Сталин — миллионы

своих политических противников. Эти люди были не одиноки, — говорит Фромм -

они располагали тысячами других людей, которые умерщвляли и пытали, делая

это не просто с желанием, но даже с удовольствием.

Такой мыслитель, как Гоббс, из всего этого сделал вывод: homo homini

lupus est — человек человеку — волк. И сегодня многие из нас приходят к

заключению, что человек от природы является существом злым и деструктивным,

что он напоминает убийцу, которого от любимого занятия может удержать

только страх перед более сильным убийцей.

Фромм находит этому явлению другое объяснение, которое заключается в

том, что меньшинство волков живет бок о бок с большинством овец. Волки

хотят убивать, овцы хотят делать то, что им приказывают. Волки заставляют

овец убивать и душить, а те поступают так не потому, что это доставляет им

радость, а потому, что они хотят подчиняться. Кроме того, чтобы побудить

большинство овец действовать, как волки, убийцы должны придумать истории о

правоте своего дела, о защите свободы, которая якобы находится в опасности,

о мести за детей, заколотых штыками, об изнасилованных женщинах и

поруганной чести.

Этот ответ звучит убедительно, но и после него у Э.Фромма остается

много сомнений, и он ставит следующий вопрос: Не означает ли он, что

существуют как бы две человеческие расы — волки и овцы? И дальше: если это

не свойственно их природе, то почему овцы с такой легкостью соблазняются

поведением волков, когда насилие представлено в качестве их священной

обязанности? Может быть, сказанное о волках и овцах не соответствует

действительности? Может быть, и в самом деле отличительным свойством

человека является нечто волчье и большинство просто не проявляет этого

открыто? А может, речь вообще не должна идти об альтернативе? Может быть,

человек — это одновременно и волк, и овца, или он — ни волк, ни овца?

Понятно, что вопрос о том, является ли человек волком или овцой,— это

лишь заостренная с помощью образов формулировка вопроса, который является

основополагающим в социальной антропологии и этике, а именно: что есть

человек — является ли он по своему существу злым и порочным, или он добр по

своей сути и способен к самосовершенствованию?

Таким образом, следуя по цепи вопросов, Фромм раскрывает глубину

затронутой проблемы. И чем дальше он продвигается, тем больше и глобальнее

вопросы встают на его пути. Это вынуждает его проанализировать проблему в

историческом разрезе:

С точки зрения Ветхого завета человек способен и к хорошему, и к

дурному, он должен выбирать между добром и злом, между благословением и

проклятием, между жизнью и смертью. Бог никогда не вмешивается в это

решение. Он помогает, посылая своих посланцев, пророков, чтобы наставлять

людей, каким образом они могут распознавать зло и осуществлять добро, чтобы

предупреждать их и возражать им. Но после того как это уже свершилось,

человек остается наедине со своими «двумя инстинктами» — стремлением к

добру и стремлением к злу, теперь он сам должен решать эту проблему. Фромм

видит опасность в том, что чувство бессилия, охватывающее сегодня как

интеллигента, так и среднего человека, может привести к тому, что они

усвоят новую версию порочности и первородного греха и используют ее для

рационализации взгляда, согласно которому война неизбежна как следствие

деструктивности человеческой природы. Подобная точка зрения, — пишет он —

нередко козыряющая своим необыкновенным реализмом, является заблуждением по

двум причинам. Во-первых, интенсивность деструктивных устремлений ни в коем

случае не свидетельствует об их неодолимости или даже доминировании. Во-

вторых, предположение, что войны являются в первую очередь результатом

действия психологических сил, ошибочно.

Не стоит, однако, думать, что Фромм, обладающий длительным опытом

практикующего психоаналитика, может недооценивать деструктивных сил в

человеке. Он, видя эти силы в действии у тяжело больных пациентов, конечно

же, знает, насколько трудно бывает приостановить или направить их энергию в

конструктивное русло, но все же он настаивает на том, что войны возникают

по решению политических, военных и экономических вождей для захвата земель,

природных ресурсов или для получения торговых привилегий, для защиты от

реальной или мнимой угрозы безопасности своей страны или для того, чтобы

поднять свой личный престиж и стяжать себе славу. Эти люди не отличаются от

среднего человека: они эгоистичны и едва ли готовы отказаться от

собственных преимуществ в пользу других, но вместе с тем они не выделяются

ни особой злобностью, ни особой жестокостью. Когда такие люди, которые в

нормальной жизни скорее содействовали бы добру, чем злу, приходят к власти,

повелевают миллионами и располагают самым страшным оружием разрушения, они

могут нанести огромный вред. В гражданской жизни они, вероятно, разорили бы

конкурента. В нашем мире могучих и суверенных государств (причем

«суверенный» означает: не подчиняющийся никаким моральным законам, которые

могли бы ограничить свободу действий суверенного государства) они могут

искоренить всю человеческую расу. Исходя из всего вышесказанного, Э.Фромм

делает следующий вывод: Главной опасностью для человечества является не

изверг или садист, а нормальный человек, наделенный необычайной властью.

Итак, ответив на первый вопрос: человек — волк или овца, Фромм

понимает следующую тему: что лежит в основе человеческого ценностной

системы человека и направляет его действия:

Я хотел бы остановиться на трех феноменах, которые лежат, по моему

мнению, в основе наиболее вредной и опасной формы человеческого

ориентирования: на любви к мертвому, закоренелом нарциссизме и симбиозно-

инцестуальном влечении. Взятые вместе, они образуют «синдром распада»,

который побуждает человека разрушать ради разрушения и ненавидеть ради

ненависти. Я хотел бы также обсудить «синдром роста», который состоит из

любви к живому, любви к человеку и к независимости. Лишь у немногих людей

один из этих двух синдромов получил полное развитие. Однако нет сомнения в

том, что каждый человек движется в определенном, избранном им направлении:

к живому или мертвому, к добру или злу.

В результате своих теоретических исследований, Фромм приходит к

следующим выводам:

1. Зло — это специфический человеческий феномен. Во зле человек теряет

сам себя при трагической попытке освободиться от тяжести своего

человеческого бытия.

2. Степени зла соответствует степень регрессии. Наибольшим злом

являются те побуждения, которые направлены против жизни: любовь к мертвому;

инцестуально-симбиозные устремления возвратиться в лоно матери, к земле, к

неорганическому; нарциссическое самопожертвование, которое делает человека

врагом жизни именно потому, что он не может покинуть тюрьму своего

собственного «Я» (см. схему).

3. Зло также существует и в меньшей степени, что соответствует и

меньшей регрессии. В таком случае речь идет о дефиците любви, разума, о

недостатке интереса и нехватке мужества.

4. Человек склонен идти назад и вперед, иначе говоря, он склонен к

добру и злу. Когда обе склонности еще находятся в равновесии, он свободен

выбирать, если предположить, что он может осознать свою ситуацию и способен

к серьезным усилиям. Тогда он может выбирать между альтернативами,

детерминированными, со своей стороны, общей ситуацией, в которой он

находится. Однако если его сердце ожесточилось до такой степени, что его

склонности больше не уравновешены, он больше не свободен в выборе. В цепи

событий, которые ведут к утрате свободы, последнее решение обычно не дает

человеку возможности свободного выбора; при первом решении еще существует

возможность, что он свободно выберет путь к добру, если предположить, что

он сознает значение этого первого решения (см. схему).

| |Синдром роста | |

| |биофилия |любовь к |независимость, |

|Уровни |(любовь к жизни)|ближнему, |свобода |

|прогрессии: | |чужаку, природе | |

|Норма: | |

| |некрофилия |нарциссизм |инфантилизм, |

|Уровни |(любовь к |(любовь к себе) |симбиотическая |

|регрессии: |неживому, | |материнская |

| |технократизирова| |связь |

| |нный характер) | | |

| |Синдром распада | |

5. Вплоть до точки, в которой у него больше нет свободы выбора,

человек ответствен за свои действия. Но ответственность является только

этическим постулатом, и часто речь идет лишь о рационализации желания

авторитарных инстанций иметь возможность наказать человека. Именно потому,

что зло есть нечто вообще человеческое, ибо оно представляет потенциал

регрессии и потерю нашей гуманности, оно живет в каждом из нас. Чем больше

мы осознаем это, тем меньше мы в состоянии сделаться судьями над другими

людьми.

6. Все мы детерминированы тем, что родились людьми и потому всегда

стоим перед задачей принимать решения. Вместе с нашими целями мы должны

выбирать и наши средства. Мы не можем полагаться на то, что кто-то нас

освободит, но мы должны постоянно сознавать тот факт, что неправильные

решения отнимают у нас возможность освободить самих себя.

Мы должны на деле достичь осознания самих себя, чтобы иметь

возможность выбрать добро, но это самосознание не поможет нам, если мы

потеряли способность быть до глубины души взволнованными бедой другого

человеческого существа, дружеским взглядом, пением птиц и свежей зеленью

травы. Если человек равнодушен к жизни, то больше нет надежды, что он

выберет добро. Его сердце действительно ожесточилось настолько, что его

«жизнь» закончилась. Если бы это случилось со всей человеческой расой или

ее наиболее могущественными членами, это могло бы привести к угасанию жизни

человечества в ее самый многообещающий момент.

Именно Фромму принадлежит оригинальная мысль: история вовсе не

стремится очеловечить человека. Напротив, она нередко пытается вытравить в

нем истинно человеческое, извратить его природу. Конечно, многие

исследователи и до американского ученого обращали внимание на негативные

стороны человеческого существа. Но Фромм выступает как последовательный

аналитик того зла, которое заключено в человеке. Фромм хорошо знает о

падениях человеческой души. Ведь его первая книга "Бегство от свободы"

(1941) была посвящена тоталитаризму. Теперь, когда человечество прошло

через опыт массовых насильственных экспериментов с человеческим материалом,

нужно сказать, без преувеличения: история это также и процесс

расчеловечивания человека. Верно ли, что всякое философское постижение

человека неотвратимо превращается в критическую теорию ? По всей видимости,

верно, потому что человечество на протяжении своего развития много раз

демонстрировало такую ситуацию, когда идея социальности не соизмерялась с

человеческой природой, с человеческими потребностями.

5). Человек как реализация продуктивного начала и мерило истории

Не случайно Фромм принципиально отказывался искать истоки

общественного миропорядка, нравственных исканий, человеческих потенций в

чем-то ином, нежели в самом человеке. Он едва ли не единственный

исследователь в западной философии, кто неуклонно развивает тему

человеческой сущности как реализации продуктивного, жизнетворческого

начала. Человек сам по себе не плох и не хорош. Он открыт для

самосозидания. Это означает, что его можно соразмерять с самим собой, то

есть с нераскрытым человеческим потенциалом. В этом смысле человек может

оказаться некой идеальной меркой не только для самого себя, но и для всей

истории. Важно только не отступать от этой антропологической позиции, не

приискивать иных трансцендентных критериев для оценки человеческого, кроме

как внутри него самого. В изложении этой идеи Фромм всегда последователен.

О чем бы ни зашла речь о социальной динамике, об исторических ситуациях, о

процессе социализации, Фромм всегда видит перед собой одну и ту же проблему

как раскрывается в данном случае общечеловеческое...

Итак, всякая философская антропология, естественно, начинается с

вопроса "Что такое человек?". Многие мыслители пытались осветить эту тему,

перечисляя те или иные уникальные человеческие свойства. Одни считали, что

человеческая природа, скажем, обусловлена фактом грехопадения, другие

усматривали ее в разумности человека, третьи в его социальности. Подход

Фромма принципиально иной. Он отказывается от конкретного определения

человеческой природы, которое сводилось бы к обозначению человеческих

задатков. В концепции американского исследователя "человеческая природа"

выступает как философское понятие, некая абстракция.

Фромм полагает, что понятие и сущность человека выражают не качество

и не субстанцию, а противоречие, имманентное человеческому бытию. По мнению

Фромма, поведение человека нельзя объяснить на основе раскрытия одних

только биологических механизмов, извечно присущих людям. Он отвергает также

и противоположную точку зрения, согласно которой основные мотивы поведения

индивидов надо искать в социокультурных факторах. Как полагает ученый, надо

избегать изолированного анализа только психического или только социального.

Главные страсти и желания человека, отмечает Фромм, возникают из его

всеобщего существования, то есть из уникальной ситуации, в которой вообще

оказался человек. По своим физиологическим функциям люди принадлежат миру

животных, существование которых определяется инстинктами и гармонией с

природой. Но вместе с тем человек уже отделен от животного мира. И эта его

"раздвоенность" составляет суть психологически окрашенного

экзистенциального противоречия.

Проблема сущности человека понимается Фроммом как глубинное

экзистенциальное рассогласование. Поступки людей уже не определяются

инстинктами. В сравнении с другими животными эти инстинкты у людей слабы,

непрочны и недостаточны для того, чтобы гарантировать им существование.

Кроме того, самосознание, разум, воображение и способность к творчеству

нарушают единство со средой обитания, которое присуще животному

существованию. Человек знает о самом себе, о своем прошлом и о том, что в

будущем его ждет смерть, о своем ничтожестве и бессилии. Человек остается

частью природы, но он неотторжим от нее. Он теперь понимает, что "заброшен"

в мир в случайном месте и времени, осознает свою беспомощность,

ограниченность своего существования. Над ним тяготеет своего рода

проклятие: человек никогда не освободится от этого противоречия, не

укроется от собственных мыслей и чувств, которые пронизывают его существо.

Человек, отмечает Фромм, это единственное животное, для которого

собственное существование является проблемой: он ее должен решить и от нее

никуда не уйти.

Здесь возникает следующая проблема фроммовской философской

антропологии. Это вопрос о модусах человеческого существования. Философ

формулирует известную дихотомию ”Иметь или Быть”. Экзистенциальное

противоречие позволяет человеку думать о собственном самоосуществлении. Но

оно подсказывает и иной выход – Иметь, то есть заглушить коллизию

человеческого бытия, обратится к иллюзорному самоудостоверению.

Обладание представляется нормальной функцией нашей жизни: чтобы жить,

мы должны обладать вещами. Более того, мы должны обладать вещами, чтобы

получать от них удовольствие. Да и как может возникнуть другая альтернатива

в обществе, высшей целью которого является иметь и иметь как можно больше и

в котором один человек может сказать о другом: "Он стоит миллион долларов"?

При таком понимании, напротив, кажется, что сущность бытия заключается

именно в обладании, что человек ничто, если он ничего не имеет ( работа

"Иметь или Быть?" ). Фромм полагает, что за душу человека борются два

принципа принцип обладания и принцип бытия. Человек должен быть самим

собой, развивать присущие ему качества, а не стремиться к стяжательству, к

непомерным вожделениям. Тенденция Иметь в конечном счете черпает силу в

биологическом факторе, в стремлении к самосохранению. Вторая тенденция Быть

значит отдавать, жертвовать собой обретает силу в специфических условиях

человеческого существования. Эти рассуждения Фромма приобретают сегодня

особую значимость и актуальность.

Фромм постулирует вечность экзистенциального поиска. Так, в

философском наследии ученого возникает множество бытийственных человеческих

проблем любовь, свобода, власть, смерть. Содержанием человеческой истории,

по Фромму, является стремление людей обрести самих себя, реализовать те

потребности, которые порождены распадением прежних, изначально целостных

связей. Однако конкретно сложившееся общество, та или иная форма

социального обще жития мешает полному воплощению человеческих потенций. На

протяжении длительной истории человечества разум, воля, эмоции людей не

получали и не могли получить адекватного самовыявления. Общество не

содействовало реализации глубинных потребностей, а, напротив, стесняло их

или направляло в ложное русло.

Но каковы эти глубинные человеческие потребности, описанные в работах

Фромма? Это потребность человека в общении, в межиндивидуальных узах, в

творчестве как в одной из наиболее значимых интенций человека, в ощущении

глубоких корней, гарантирующих прочность и безопасность бытия, стремление к

уподоблению, к познанию, освоению бытия.

Фромм был бы, по-видимому, вполне традиционным философским

антропологом, если бы ограничился рассмотрением тех проблем, которые

воспроизведены в этой работе, человеческой природы, человеческой сущности,

модусов человеческого существования, человеческих потребностей. Но

американский философ был крупным представителем неофрейдизма. В его книгах

содержится огромный эмпирический материал, раскрывающий глубинные

проявления человеческого поведения. Как совместить, скажем, рассуждения

Фромма об изначальных человеческих потребностях с анализом авторитарности,

разрушительности человека? Иначе говоря, как, стремясь к познанию,

творчеству, человек парадоксальным образом отрекается от свободы,

самостийности и ищет возможности подчинить себя власти безропотно и

окончательно ? Фромм разъясняет: по отношению к индивиду общество может

выполнять различные функции содействовать раскрытию потенциальных

способностей человека, его потребностей или де формировать эти внутренние

побуждения, придавать им искаженную форму. Во-первых, человек утрачивает

контакт с самим собой, в результате чего возникает феномен

деперсонализации. Во-вторых, его отношения с другими людьми приобретают

функциональный, овеществленный характер. Картина "всеобщей отчужденности",

развернутая Фроммом, не представляется в наши дни ни абстрактной, ни утопи

ческой, ни преувеличенной. Человек, по мнению Фромма, подчинен не только

вещному миру. Общественные и политические обстоятельства, которые создает

человек, подчиняют его себе. Отчужденный человек, который верит, что он

господствует над природой, становится рабом вещей и обстоятельств,

беспомощным придатком в мире, который сам есть не что иное, как застывшее

(опредмеченное) выражение его собственных сил. Сегодня, как полагает Фромм,

запуганное человечество со страхом ждет, удастся ли ему спастись или оно

попадет под иго созданной им бюрократии. Разве можно не вдуматься в

предостережение Фромма о том, что в информационном обществе может вообще

исчезнуть проблема свободы человека, его ответственности, ибо этот мир,

если он будет выкроен по меркам технократического мышления, перестанет быть

человеческим? Процесс социализации, по мнению Фромма, начинается уже с того

мгновения, когда индивид проявляет себя и свое отношение к людям через

формы человеческих отношений. Развитие той или иной формы общения приводит

к формированию общественного характера (эта категория введена Э.Фроммом ),

то есть стабильной и четко выраженной системы ориентации. Соответственно

пяти способам социализации (мазохизм, садизм, деструктивизм, конформизм и

любовь) возникают способы адаптации к социуму рецептивный,

эксплуататорский, накопительский, рыночный и продуктивный. На основе этого

Фромм разрабатывает свою характерологию, придавая ей еще большее значение,

чем Юнг. Он подчеркивает, что чем дальше развивался психоанализ, тем

становилось яснее, что невротический характер можно понять только через

невротический характер. Новая, создаваемая психоанализом, характерология,

по мнению Фромма, крайне необходима для развития этической теории.

Предметом этического исследования все чаще становятся не отдельные пороки и

добродетели, а добродетельный или порочный характер.

Фромм стремится анализировать сложные социальные явления, вскрывая

изначальные психические потребности человека, вырастающие на этой основе

типы общения, типы ориентации и всякого рода патологические смещения. От

причудливых светотеней психики он продвигается к описанию человеческих

социальных типов.

Философская антропология Фромма включает в себя психоаналитические,

экзистенциальные, собственно антропологические, марксистские идеи. Она

открыта также для древней мистической традиции, для восточного оккультизма.

Не приводит ли это к эффекту эскизной собирательности, или в результате

рождается плодотворный синтез ? Исходные позиции философа не претерпевают

существенных изменений. Доминанта философской рефлексии Фромма мучительное

и напряженное постижение тайны Человека.

V. «Радикальный гуманизм» Фромма и его значение для современников.

Свою концепцию Фромм назвал радикальным гуманизмом. В перечень идейных

источников, на которых основывается эта концепция, входят теории З.Фрейда,

К.Маркса и И.-Я.Бахофена, а также учения таких деятелей грандиозной

культурной трансформации, как иудейские пророки и Будда. Это сочетание

выглядит странным. Действительно, что общего между патриархальным

библейским монотеизмом, не менее патриархальным Фрейдом (кстати,

отождествлявшим себя с Моисеем) - с одной стороны - и открывателем

матриархата Бахофеном - с другой? Что общего между буддизмом и учением

Маркса?

Идея Фромма состоит в том, что практически любое учение - как

религиозное, так и светское - содержит авторитарную и гуманистическую

составляющие. При этом если учение находится у власти, то начинает

преобладать первая тенденция, а если в оппозиции, то преобладает вторая.

Фромм считает, что реальная граница проходит не между разными учениями, а

между этими двумя тенденциями во всех учениях. Он иллюстрировал эту мысль,

зачитывая разным людям отрывки из "Экономическо-философских рукописей 1844

года" К.Маркса и выслушивая версии собеседников об авторстве этих отрывков.

Назывались как Фома Аквинский, так и современные теологи, а популяризатор

дзен-буддизма на Западе Дайсэцу Судзуки говорил, что это дзен.

Название "радикальный гуманизм" говорит само за себя, - этот подход

отрицает любые надчеловеческие (не надличностные, а именно надчеловеческие)

цели для человека. Приведенных выше идейных вдохновителей концепции

радикального гуманизма объединяет ориентация на решительную борьбу с

господствующими над людьми иррациональными силами. Зигмунд Фрейд посягнул

на сферу иррациональных инстинктов, применяя к ним силу познающего разума.

Карл Маркс аналогичным образом вторгся в область социальной инфернальности,

стремясь к ее преодолению путем переустройства общества на основах разума и

свободы. Пророки боролись против любых форм идолопоклонства, считая

человека выше идолов. Иоганн Якоб Бахофен, реконструировавший эгалитарную и

миролюбивую стадию в развитии общества, нанес удар по иллюзии

естественности преобладания таких патриархальных ценностей, как

агрессивность, эксплуатация, конкуренция и социальная иерархия. Преодоление

любых иллюзий, держащих нас в плену, проповедовал Будда - радикальнейший

сторонник человеческой независимости.

Сторонники радикального гуманизма отстаивают неподвластность человека

никаким высшим силам. В этом состоит негативная свобода, свобода ОТ. Но у

свободы есть также позитивный аспект - свобода ДЛЯ. Одна только голая

свобода ОТ невыносима для человека, - утверждает Фромм в книге "Бегство от

свободы". Поэтому личность, не сумев развиться до позитивной свободы и

получив свободу негативную, спасается от нее, убегая в объятия новой

зависимости.

Исследуя тоталитарные режимы (главным образом - на примере нацистской

Германии) Фромм видит в них механизм бегства от свободы в виде подчинения

человеком своей воли внешнему авторитету - партии, державе, "закону и

порядку" как самоценности. Это в равной мере относится и к массам, и к

вождям, - Гитлер считал себя орудием Судьбы, Нации и Природы; Сталин

руководствовался интересами Государства.

В демократических режимах ХХ века Фромм также наблюдает бегство от

свободы, но его механизм несколько иной. Здесь личность не подчиняет себя

внешней силе, а полностью интегрируется в нее. Человек как бы облекает себя

в красочную упаковку, чтобы повыгоднее "продаться" на "рынке личностей" -

при устройстве на работу, завязывании деловых знакомств и т.п. Этот тип

характера Фромм называл конформистским (в других работах - рыночным).

Не на социальном, а на личностном плане вариантом бегства от свободы

является наркомания, и с тем же разрушительным эффектом.

На основе изложенного постараюсь сформулировать своё представление о

движении за социальную реконструкцию на принципах радикального гуманизма:

· Это движение должно содействовать развитию условий для максимальной

реализации творческого потенциала людей. Только в гнилом гуманизме "увяла

плоть и дух погас" (А.Блок), у гуманизма радикального цель противоположная.

· Движение должно стараться содействовать тому, чтобы человеческая

цивилизация с минимальными жертвами и разрушениями прошла через горнило

грядущих испытаний. Одна из главных задач движения в России - сохранить ее

пока еще высокий культурный, образовательный и экологический потенциал и

тем самым предотвратить окончательное сползание страны в "третий мир".

Тогда, находясь в стороне от линии противостояния "Север-Юг", Россия сможет

избежать многих жертв, а также помочь другим странам в будущем Возрождении.

· Активность движения должна проявляться в сферах педагогики и

культуры. При этом культура понимается в наиболее широком смысле,

включающем и экологическую культуру, и культуру самоуправления.

· Движение не должно быть зациклено на догмах - на обладании

"единственно верным учением". Необходим творческий диалог и сотрудничество

со всеми живыми силами.

· Движение должно стремиться не к эффектности, но к эффективности

своей практики.

· Необходимо гармоничное сочетание общественной деятельности с

физическим и духовным саморазвитием. Ганди очень верно говорил, что мы

должны сами быть тем изменением, которое хотим видеть в мире. Лично мне

хотелось бы видеть будущее как "свободное общество гармоничных личностей"

(П. Рябов), а не как тусовку панков или сообщество революционных фанатиков.

Литература

1. Фромм Э. Душа человека. Москва, 1992. ( включает работы "Искусство

любить", "Душа человека", "Забытый язык", "Концепция человека у Маркса" и

др. )

2. Фромм Э. Иметь или быть ?. Москва, 1986.

3. Критическая статья д-ра фил. наук П.С. Гуревича в книге Э. Фромма

"Бегство от свободы" (Москва, 1990)

4. Современная западная философия: словарь / сост. Малахов В.С., Филатов

В.П. Москва, 1991.

5 Неофрейдизм в поисках “истины” (Иллюзии и заблуждения Эриха Фромма).

Добреньков В.И. Москва, 1974;

6 Эрих Фромм: Страницы документ, биогр. Функ Р. Москва, 1991;

7 Западная философская антропология: от Фейербаха к Фромму. Любутин К.Н.,

Грибакин А.В. Екатеринбург, 1994;

8 Философская антропология и гуманизм Эриха Фромма. Москва, 1995;

9 Иcтория теоретической социологии в 3-х томах, Москва, 1997;

10 Философская энциклопедия в 5-ти томах, Москва ,1960;

11 Фромм Э. “Искусство любви”. Минск, 2000

Страницы: 1, 2