Сущность концепта "дом" в русской языковой картине мира

Сущность концепта "дом" в русской языковой картине мира

Содержание

Введение

Раздел 1. Наименования жилых построек в говорах русского языка

1.1 Основные понятия теории номинации

1.2 Сегментация семантического пространства ‘жилье‘ в говорах русского языка

1.3 Лексическая мотивированность русских наименований жилых построек

Раздел 2. Концепт «дом» в русской концептуальной картине мира

2.1 Семантика слова дом и толкование его внутренней формы

2.2 Концепт «дом» в русской культурной традиции

2.3 Репрезентация концепта «дом» в современных моделях наивного массового сознания

Заключение

Список литературы

Введение

Язык – одно из самых сложных явлений человеческого общества. Разнообразные языковые средства, которыми мы постоянно пользуемся при общении, образуют систему. Изучение законов образования и развития языка, его жизни необходимо в языкознании. В языке нет хаоса, всё в нём подчинено языковым закономерностям. «Значение вновь образованного слова всегда определяется значением производящего слова. Но как только слово станет самостоятельным, отделяется от родительского, войдёт в семью родственных по значению и по форме, его сразу же поставят на его собственное место» [Колесов,1976, с. 91].

Так, например, от корня жи-, кроме слов : жить, «живот», «животное», «желудок», «жизненный уровень», «жилище», «жизнь», «житьё», а также «жизненная идея». «житейское дело» и «животная злоба»; образовались ещё: жизненный нерв у живого существа – жила (жилы надорвал), основной продукт питания – жито (и в разных жители называют разные злаки: либо пшеницу, либо ячмень, либо просо), основное место обитания – жить... Последнее сохранилось в церковно-славянском пажить `пастбище`, попавшем в наш литературный язык, и в современных говорах, где жить обозначает жилое помещение в доме [Колесов,1976,с.24- 26].

Известно, что славяне вели оседлый образ жизни. В связи с этим, понятие «дом» для них, в отличие от некоторых других народов, играет существенную роль. В русском, как и в других славянских языках, существует множество наименований концепта «дом», связанных с признаками, отличающими его от обычного о нём же представления.

Цель настоящей работы – выявить основные параметры концепта «дом» в русской языковой и концептуальной картине мира.

«Языковая картина мира (ЯКМ) – выработанное многовековым опытом народа и осуществляемое средствами языковых номинаций изображение всего существующего как целостного и многочастного мира. В своём строении и в осмысляемых языком связях своих частей, представляющих; во-первых, человека, его материальную и духовную жизнедеятельность и, во-вторых, всё то, что его окружает: пространство и время, живую и неживую природу, область созданных человеком мифов и социум» [Шведова, с.14].

В современном языкознании плодотворно исследуется проблема ЯКМ, под которой подразумеваются формы языкового выражения человеческих знаний о мире, знаний, которые составляют концептуальную картину мира (ККМ). ЯКМ представляет собой не зеркальное отражение действительности, а определённую интерпретацию её. Не совпадают и ЯКМ, выраженные различными языками, поскольку всякая интерпретация подразумевает определённую специфику различных индивидуумов и языковых коллективов.

А.В. Головачёва так определяет картину мира: «Картина мира – это комплекс знаний о мире, об устройстве и функционировании макрокосма и микрокосма. Она формируется в результате перекодировки восприятия данных с помощью знаковых систем и в первую очередь языка» [Головачёва, с.196]. Автор дает определение ЯКМ, которая формируется менталитетом языкового коллектива: «Языковая картина мира – отражение «универсального знания» этноса о мире, что находит свое отражение в функционировании языковых категорий» [там же].

Н.И. Сукаленко, говоря об образной ЯКМ, отмечает, что в ней находит свое отражение обыденное сознание. Автор пишет, что КМ, отражаемая национальным обыденным сознанием, запечатлевается его носителями в некотором целостном, относительно устойчивом во времени состоянии, на деле являющемся продуктом длительного исторического опыта [Сукаленко, с.19]. Далее автор отмечает: «Естественно, что подобная картина, сформированная стихийно, включает многообразие форм и уровней проявления обыденного сознания: в ней причудливо переплетаются знание, предположение, вера, порождающие прототипы как материалистического, так и идеалистического воззрения на мир, отражение действительности в практике повседневного труда и быта и эстетическое освоение человеком реального мира, т.е. обыденные знания, здравый смысл и иррациональность, отраженная в мифах, легендах, суевериях» [там же, с.21]. КМ, по мнению Н.И. Сукаленко, характеризуется интернациональными, общечеловеческими и национально-специфическими особенностями.

Тем не менее, стихийно сформированная многоплановая, нередко противоречивая мозаика картины обыденного сознания может быть объяснена и связана воедино его особым интерпретирующим характером, специфическим способом восприятия объективной действительности. В обыденной, или наивной, КМ «способ восприятия» имеет приоритет перед действительным положением вещей. Речь идет о собственно человеческом предметном восприятии и предметном отражении действительности, закрепленном в первую очередь с помощью языковых эталонов. Совокупность предметов, явлений, с которыми человек на протяжении жизни встречается чаще, чем с другими; запечатление в сознании человека циклически меняющихся объектов в наиболее продолжительной по фазе разновидности – все это формирует некоторую стабильную картину отражения объективной действительности.

Стабильная КМ какими-то очень сложными способами соотносится с позитивными установками. Позитивность – это настроенность сознания на благоприятную для человека привычность. Как известно, маркируются любые отклонения от установленного миропорядка, оцениваемые человеком как отрицательно, так и положительно.

Таким образом, ККМ – это человеческие знания о мире, а ЯКМ – это отражение обыденного сознания, отражение этих знаний.

Одним из значимых фрагментов языковой и концептуальной картин мира является концепт «дом».

Концепт «дом, жилище» не раз становился предметом изучения в работах этнографического и культурологического характера (Зеленин Д. К., Байбурин А.К., Будилович А.С., Степанов Ю.С., Гура А.В., Воронин Н.Н. и др.), но языковой материал в них носит вспомогательный характер и рассматривается фрагментарно. Тогда как именно языковой материал позволяет выявить структуру и место определенного концепта в национальной картине мира.

Кардинальное свойство языкового знака – автономность формы и содержания – создает внутри языка свободную и, в то же время, обязательную ассоциацию формы и содержания. Это лежит в основе различного в различных языках семантического членения действительности, установления сходных и различных ассоциативных связей, конструирующих как языковую систему, так и речемыслительную деятельность.

Это кардинальное свойство языкового знака обеспечивается взаимодействием двух системообразующих факторов языка – категоризации и ассоциирования. Будучи по существу явлениями логического и психологического порядка, категоризация определяет включение фиксируемого понятия в систему языка, а ассоциирование – его закрепление в ней.

Категоризация, обеспечивая классификацию понятий, дает нам классификацию картин мира. Это делает язык средством познания и орудием коммуникации. Установление посредством ассоциирования связи понятий открывает возможность для фиксации старыми языковыми средствами нового идеального содержания [Годинер, с. 3].

Изучение национальной специфики языка – это не только изучение формы. Это, по словам Гумбольдта, возможность «установить путь, которым идет к выражению мысли язык, а с ним и народ, говорящий на этом языке» [Гумбольдт, с.73].

И различия ассоциативных путей, и изменения категориального статуса слова – все это участвует в создании национальной специфики языка, которая, по словам Гумбольдта, «описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступить в другой круг» [там же, с.80].

Тесно связана со спецификой установления пути познания народом окружающего мира довольно устойчивая категория наименований – названия типов жилых построек. Этот лексический пласт, меняющийся только с утратой реалий, инерционально стремится к постоянству в народно-диалектной речи. В этом аспекте он почти не изменился с XVII в. Так, «в древнерусских текстах домъ как `здание` известно уже в 1230 г., как `жилище` тоже в XIII в.» [Колесов, 1986, с. 197]. Такой стабильный пласт лексики обусловливает системность фрагмента ЯКМ.

«Сферы, связанные с хозяйственной деятельностью человека (дом и двор, поле), носят более подчеркнуто номинативный характер, чем все остальные, более самостоятельны в плане выражения нового знания о предмете. В тематическом плане обращает на себя внимание более детальная разработка сферы «дом»» [Рут, с. 67].

«В основе процесса номинации (языковой), которую можно грубо определить как создание значащих знаковых единиц (слов, словоформ, предложений), положен один из процессов, который, в конечном счете, вбирает в себя всё разнообразие, всю глубину проблем взаимоотношения языка и действительности, языка и мышления, языка и мира человеческих эмоций» [Рут, с.3]. Языковая номинация во многом связана с явлением мотивированности слова.

«Мотивированность – это количественная и качественная характеристика внутренней формы. Внутренняя форма присуща любой лексической единице, в то время как этимология слов не способствует обнаружению мотивированности» [Кияк, с.68].

Понятие мотивированности и внутренней формы (далее – ВФ) слова как частного проявления являются ключевыми в исследовании вопроса о ЯКМ. ВФ слова, отражающая характер воплощения мотивировочного признака в соответствии с «принятыми» в языковой системе типами означивания имеет интерпретационный характер, что создает возможность переосмысления первичного номинационного кода на основе ассоциаций, сопряженных с её синхронным понятием.

Исследования наименований определенных тематических групп позволяет выявить роль ВФ слова в создании частных фрагментов ЯКМ и характер связанных с ВФ системно значимых ассоциаций в диахронно-синхронном сопоставлении. Интересный материал в этом смысле дают нам наименования жилища – одна из самых древних микросистем, в которой закреплен опыт практического и культурно-мифологического освоения мира.

ВФ слова является лишь частью мотивационной модели, на основе которой создается наименование. Мотивировка названий осмысляется в собственно лингвистическом и внешне лингвистическом контексте употребления слова в языке и отражает превалирующую функцию мотивированных лексических единиц в создании ЯКМ. Восприятие ВФ слова находится под регулирующим воздействием языка (диалекта), где действуют процессы неомотивации как реакция системы на изменения ассоциативного фона ВФ слова [Гридина, Коновалова].

Отсюда вытекают задачи настоящей работы:

1.                 Выявить репертуар диалектных лексем, номинирующих дом, жилище.

2.                 Осуществить семантическую классификацию наименований жилья.

3.                 Выявить основные семантические признаки, реализующиеся в наименованиях жилья.

4.                 Проанализировать данные лексемы с точки зрения мотивированности.

5.                 Установить наиболее характерные мотивировочные признаки и принципы номинации.

6.                 Описать характер интерпретации концепта «дом» в русской традиционной культуре.

7.                 Охарактеризовать проявления концептуальной модели «дом» в современном политическом дискурсе как одной из форм вторичной репрезентации мифа.

В настоящей работе используются в качестве материала диалектная лексика, так как именно она наиболее дифференцированно отражает семантическое пространство, а также фольклорные тексты, интерпретирующие концепт «дом» в народном сознании.

Источниками диалектной лексики послужили как сводные диалектные словари («Опыт областного великорусского словаря», «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля, «Словарь русских народных говоров», «Словарь современных русских народных говоров»), так и региональные («Словарь русских донских говоров», «Словарь брянских говоров», «Ярославский областной словарь», «Мотивационный диалектный словарь (Говоры Среднего Приобья)», «Псковский областной словарь с историческими данными» и др.); этимологические словари («Этимологический словарь русского языка» М. Фасмера, «Этимологический словарь славянских языков; праславянский лексический фонд» под редакцией О. Н. Трубачева, «Этимологические заметки» А. А. Потебни и др.); исторические словари («Материалы для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского, «Словарь русской народно-диалектной речи в Сибири XVII – перв. Половины XVIII вв. сост. Л. Г. Панин).

Теоретическую базу работы составили труды А.А. Потебни, В.фон Гумбольдта, А.Ф. Лосева, исследований Т.Р. Кияка, В.Г. Гака, М.Э. Рут, О.И.Блиновой, В.Г. Вариной, Т.И. Вендиной, О.П. Ермаковой, А.П. Чудинова и др., а также работы культурологического и этнографического характера («Избранные труды. Очерки русской мифологии» и «Восточнославянской этнографии» Д.К. Зеленина, «Константы» Ю.С. Степанова, «Язычество Древней Руси» Б.А. Рыбакова, ст. «Жилище» Н.Н. Воронина в кн. «История культуры Древней Руси»).

В работе используются сравнительно-исторический, описательный методы, метод когнитивного анализа и элементы компонентного анализа.

Сравнительно-исторический метод предполагает такое сравнение языков, которое направлено на выяснение их исторического прошлого [Маслов, с. 225].

Описательный метод по своей сути предполагает системное описание лексем с точки зрения синхронии.

Метод компонентного анализа получил широкое распространение в лексикологии в последние десятилетия. Этот метод заключается: во-первых, в соответствии с достижениями современной лингвистики постулируется, что значение слова – это сложный феномен; во-вторых, этот сложный феномен можно разделить на составляющие, для обозначения которых используются разные термины: компоненты значения (содержания), или семантические компоненты, дифференциальные элементы, фигуры содержания, семантические множители, дифференциальные признаки, ноэмы, семы и т.д.; в-третьих, разложению слова на его семантические множители должно предшествовать распределение значений по семантическим полям, выделение семантических полей [Тарланов, с. 24].

Когнитивный подход предлагает для описания знаний о мире аппарат фреймов и сценариев, которые представляют собой нечто вроде «упаковок» для знаний о мире, причем сами эти упаковки допускают чисто формальное описание на различных языках математики. [Баранов, Караулов, с. 185-186].

Раздел 1. Наименование жилых построек в говорах русского языка

1.1           Основные понятия теории номинации

Внутренняя форма слова

Идея о ВФ впервые была представлена В. фон Гумбольдтом в его работе «О различии строения человеческих языков и его влияние на духовное развитие человечества». Согласно Гумбольдту «Слово – не эквивалент чувственно-воспринимаемого предмета, а эквивалент того, как он был осмыслен речетворческим актом в конкретный момент изобретения слова. Именно здесь – главный источник многообразия выражения для одного и того же предмета…» [Гумбольдт, с. 103]. То есть ВФ – осмысление слова речетворческим актом в конкретный момент его изобретения.

Продолжил и развил идею Гумбольдта А.А. Потебня в работе «Мысль и язык».

«ВФ слова – отношение содержания мысли к сознанию. Она показывает, как представляется человеку его собственная мысль. Этим только можно объяснить, почему в одном и том же языке могут быть много слов для обозначения одного и того же предмета и наоборот – одно слово, совершенно согласно с требованиями языка может обозначать предметы разнородные» [Потебня, с. 153].

Кроме того, «ВФ – ближайшее этимологическое значение слова, заключающее в себе только один признак» [Потебня, с. 134]. «В слове мы различаем: внешнюю форму, т.е. членораздельный звук, содержание (т.е. значение слова – субъективная в говорящем и слушающем), объективируемое посредством звука, и внутреннюю форму (единственное объективное в слове, в процессе речи, ВФ и названо единственным объективным содержанием в слове), или ближайшее этимологическое значение слова, тот способ, каким выражается содержание с внутренней формой» [Потебня, с. 134].

«В современной лингвистике, как известно, нет единого взгляда на проблему взаимоотношений ВФ и этимологии лексических единиц. Более логично не смешивать эти две категории, так как между ВФ и этимологией не существует непосредственной взаимосвязи» [Варина, с. 237]. Вместе с тем на определенном уровне ВФ может иметь своей предпосылкой раскрытие этимологического значения соответствующих единиц, особенно с целью обоснованного подтверждения ее существования (это характерно в первую очередь для непроизводных единиц типа «стол»). Главное же отличие между ВФ и этимологией состоит в том, что последняя рассматривается преимущественно гипостазировано, безотносительно к синхронному состоянию лексического значения, в то время как ВФ, будучи имманентно присущей каждому слову, для носителей языка не всегда имеет скрытый характер, несмотря на возможное субъективирование ее оттенков, особенно в случае восприятия или интерпретирования априори.

Поэтому можно также утверждать о существовании «этимологической ВФ слова, обнаруживаемой посредством специальных исследований на определенном этапе развития ad hoc, и узуальной ВФ лексической единицы, функционирующей сегодня в языке» [Кияк, с. 12-13].

Таким образом, существует два подхода к определению ВФ:

Этимологический подход, при котором ВФ совпадает с этимологическим значением. Так, В. В. Иванов определяет ВФ как «первоначальное его значение, в основу которого положен какой-то определенный признак предмета или явления» [Иванов, с. 43-44]. Наряду с такой точкой зрения, существует противоположная; Б.А.Серебренников, комментируя определение Р.А. Будагова ВФ как «способа выражения понятии через слово, характер связи между звуковой оболочкой слова и его первоначальным содержанием», не соглашается с ним, а утверждает, что «новое слово, созданное на основе звуковой оболочки, соотнесенной с каким-либо его признаком, с самого начала становится содержательно богаче по сравнению с содержанием, воплощенном в признаке» [Серебренников, с.170], т.е. Б.А. Серебренников не отождествляет ВФ с этимоном, а считает, что первичное значение имеет свойство модифицироваться.

Существует «синхронная трактовка» понятия ВФ. Макс Алинеи (один из составителей Лингвистического атласа Европы), комментируя определение Л.С.Выготского слова «как сокращенного пути» понятия, утверждает, что такое «сокращение пути» осуществляется с помощью мотивации или ВФ. «Именно потому, что мотивация является сокращенным путем для значения понятия, она не может полностью совпадать со всем понятием, следовательно, знание мотивации понятии не обозначает автоматически знания понятия во всей ее полноте». Если слово современного происхождения, его мотивация прозрачна, и значение понятия является автоматическим.

«Но если слово старое, мотивация, даже являясь прозрачной, может являться как бы вершиной айсберга, и лингвист должен сделать значительное усилие, чтобы заполнить промежуток между мотивацией и полным понятием». [Алинеи, с.105-106].

О.И. Блинова считает, что «понятие ВФ слова (наряду с понятием мотивированности и мотивационного значения) базируется на осознании рациональной связи звучания и значения слова, на осмыслении этой связи» [Блинова, 1989, с.68]. Другими словами, «система номинации слов – принцип (и признак) номинации, способ номинации, средство номинации, - находят свое воплощение во ВФ, аккумулирующей в себе мотивировочный и классификационный признаки обозначаемого и одновременно потенцию отношений лексической и структурной мотивированности слова» [Блинова, 1989, с.69], т. е. рассматривает ВФ в качестве компонента семантической структуры слова, элемента его значения.

Аналогичного мнения придерживаются О.П. Ермакова и Е.А. Земская, однако они считают «нецелесообразным включать в понятие ВФ указание на денотат (вопреки О.И. Блиновой, которая полагает, что ВФ слова голубика – ‘голубая ягода’ [Блинова, 1984, с. 184-185]), ибо понятие ВФ должно иметь объяснительную силу», а при подобном подходе «понятие ВФ теряет свою объяснительную силу, а ВФ предстает как редуцированное лексическое значение» [Ермакова, Земская, с. 520]. В этом случае речь идет о живой ВФ. «Каждый носитель языка ощущает ВФ слова, причем нередко это ощущение имеет более или менее индивидуальный характер. Восприятие ВФ зависит от личных свойств человека, но и знакомства с тем, что называет слово. ВФ дает представление о том, почему именно так названо нечто. Иными словами: ВФ – это «способ мотивировки значения в данном слове» [Иванов, с. 43]. «ВФ отражает дух языка, наивное, донаучное сознание народа, она глубоко национальна» [Ермакова, Земская, с. 520].

В.Г. Варина, как уже упоминалось (см. с.9 настоящей работы), считает, что «постановка вопроса о ВФ как синхронном компоненте семантики слова предполагает в качестве необходимого условия разграничение понятий ВФ и этимологии языковых единиц в принципе» [Варина, с. 237]. Причем в качестве элемента лексического значения ВФ сопровождается указанием на живую ВФ, т.е. на признаки номинации, которые создаются носителями языка» [Левковская, с. 153].

«Именно за этими признаками и следовало бы, по В.Г. Вариной, закрепить понятие и термины «ВФ» в отличие от понятия и термина «этимология языковых единиц»» [Варина, с. 237].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8