Языковое выражение лингвокультурного концепта savoir vivre во французской лингвокультуре

Культурные доминанты поведения, как можно видеть, представляют собой определенные качества характера, допускающие амбивалентное понимание. Например, понятливость как быстрота понимания подразумевает, с одной стороны, высокую скорость мыслительного процесса, но, с другой стороны, поверхностность наблюдений и выводов. Эта амбивалентность органически присуща абстрактным концептам, среди которых ведущее место принадлежит концепту «жизнь» («умение жить» – это субконцепт по отношению к концепту «жизнь»). Будучи абстрактным концептом, «жизнь» осмысливается не только в обыденном, но и в философском сознании.

1.3 Понимание жизни в этико-философском сознании

В силу того, что одной из составляющих лингвокультурного концепта savoir vivre является глагол «жить», представляется необходимым в данном исследовании в качестве теоретической базы рассмотреть существующие взгляды на проблему «жизни» и ее понимания.

В широком понимании можно утверждать, что категория жизни является основополагающей, как обусловливающая существование всех остальных категорий, так и в качестве призмы для их познания.

Совершенно очевидно утверждение, что если бы не было жизни вообще, не существовало бы и человека; и культуры, им созданной; и языка, на котором он говорит; не возникло бы широкого спектра чувств и эмоций; не появился целый ряд категорий, посредством которых мы пытаемся постичь мир (добро и зло, например) и т.д. Конечно же, здесь речь идет о понимании жизни в ее биологическом аспекте, то есть как одной из форм существования материи, обладающей рядом специфических особенностей, среди которых, в качестве основных, выделяют: «осуществление постоянного обмена веществ с окружающей природой, обладание способностью к размножению, росту, развитию, приспособляемости к окружающей среде, умиранию» (ФС, 1975: 132). Но рассмотрение феномена жизни с биологической точки зрения не является единственным. Данное понятие также реализует себя в контексте культуры и истории, духовного мира человека.

Выход на первый план психологического, культурно-исторического аспектов проблемы в исследовании европейской наукой в конце XIX – начале ХХ веков феномена жизни объясняется тем фактом, что на данном этапе развития существующего научного знания, ориентированного на «точные науки» – математику, физику, механику, начинает осознаваться его (знания) неполнота, что и становится предпосылкой разработки категории жизни в контексте гуманитарного знания.

Понятие «жизнь» становится «господствующим», «модным» еще и в силу многоформовой репрезентации в языке и возможности использования «в различных направлениях», начинает приобретать большое значение не только в публицистике, но и в научной философии. В свете данных изменений задача философии видится в том, чтобы «дать учение о жизни, которое, возникая из переживаний, облекалось бы в действительно жизненную форму и могло бы служить живому человеку» (Риккерт, 1998: 275).

Однако речь не идет о том, что до указанного времени вопрос о «жизни», познании ее смысла игнорировался. Тем не менее, на данном этапе развития философии жизни «характерно скорее то, что она пытается при помощи самого понятия жизни, и только этого понятия построить целое миро- и жизнепонимание» (Риккерт, 1998: 276). Жизнь становится «собственной «сущностью» мира», «органом его познания», отправной точкой для трактовки всех важных вопросов философии.

Философов, в трудах которых, так или иначе, с различной степенью глубины затрагивался вопрос, касающийся феномена жизни, традиционно относят к представителям «философии жизни», среди которых называют имена Г. Риккерта, Ф. Ницше, Г. Зиммеля, В. Дильтея, О. Шпенглера, А. Шопенгауэра и др. Но необходимо отметить, что в работах вышеназванных философов исследование понятия жизни не являлось самоцелью, а лишь сопутствовало рассмотрению других задач, таких как, например, разработка методологии исторического познания наук о культуре (В. Дильтей) или разработка фундаментальной проблемы истории (О. Шпенглер). Г. Риккерт одним из первых указал, что «в философии жизни понятие жизни является центральным» (Риккерт, 1998: 284) и основную свою мысль направил на исследование именно феномена жизни как такового. В своей работе «Философия жизни. Изложение и критика модных течений философии нашего времени» (1922), сыгравшей определяющую роль в придании философии жизни статуса самостоятельного философского течения, философ рассматривал различные подходы к феномену жизни и писал об их столкновении: «Творческое напряжение жизненных сил и святая пассивность тише переживания, отрицающего всякую деятельность, французский élan и русская мистика, сознательно бездеятельная в своей созерцательности, полный радостных надежд жизненный оптимизм, захваченный эволюцией сверхчеловечности, и сумрачное отчаяние в дальнейшем развитии западной культурной мысли… – все это сталкивается в той западно-восточной структуре жизни, которая протягивается над Европой» (Риккерт, 1998: 300).

Здесь также важным для нашего исследования представляется противопоставление французского «порыва, устремленности» (élan) и русской пассивности, бездействия, косвенно указывающее на нетождественность восприятия жизни у представителей двух лингвокультур.

Задаваясь вопросом о том, имеет ли жизнь ценность сама по себе, как таковая, «как просто жизнь», без присвоения ей статуса ценности кем-либо или чем-либо другим, Г. Риккерт приходит к отрицательному ответу, считая, что радость «от одной лишь жизни» невозможна. В радости жизни ценится не жизнь, а связанные с ней удовольствия. Таким образом, философ подводит нас к идее бессмысленности утверждения о том, что смыслом жизни является сама жизнь: «Ценность моей жизни зависит исключительно от рода моей жизни и от моих переживаний» (Риккерт, 1998: 385-387).

Коротко определение жизни в концепции немецкого философа В. Дильтея можно охарактеризовать посредством двух основных понятий, использующихся в его трудах – «взаимосвязь», «взаимодействие». По В. Дильтею жизнь – это «взаимосвязь, в которой находятся взаимодействия, существующее между личностями в определенных внешних условиях» (Дильтей, 1995: 129-130). Автор отмечает тесную взаимосвязь (соотнесенность) жизни со временем и пространством, которыми она определяется, причем пространственно-временная локализация жизни существует «всегда и везде». Идея темпоральности, проявляющаяся в «течении жизни», является основополагающей для всех определений жизни, данных В. Дильтеем.

Одной из основных мыслей философа является понимание жизни, «протекающей во времени и различающейся в пространственном сосуществовании» как некой целостности, взаимодействие элементов внутри которой, а также определенное соотношение целого и его элементов и позволяет ей (жизни) существовать (Дильтей, 1995: 139). При этом каждый элемент целого, будучи включенным во взаимосвязь действительности, расчленяется, в свою очередь, на более мелкие элементы и включается в более широкую взаимосвязь, создавая при этом некую структуру, феномен, играющий важное значение в понимании жизни у В. Дильтея.

В качестве первостепенных категорий жизни, основываясь на воззрениях В. Дильтея можно выделить следующие:

1)    переживание; 2) значение; 3) смысл; 4) ценность; 5) цель; 6) развитие.

Переживание есть своеобразный способ восприятия внешнего бытия и внешнего мира, однако пережитое не всегда может быть понятым, оно лишь доступно человеку. Переживание – это качественное бытие или реальность, то есть все, что существует для нас, как таковое, данное в настоящем. Отсюда настоящее, воспринимаемое как течение времени, протяженность которого схватывается в единстве, тем не менее, представляет собой лишь жизненный миг, переживаемый нами.

Говоря о настоящем, мы возвращаемся к категории темпоральности, определяющей понятие жизни, в которой выделяются также прошлое и будущее.

Например, у Аристотеля настоящее («теперь») «есть непрерывная связь времени, оно связывает прошедшее время с будущим и вообще является границей времени, будучи началом одного и концом другого» (цит. по: Кабринский, www). Та же самая мысль проводится знаменитым философом и в его Категориях – «теперешнее время соприкасается как с прошедшим временем, так и с будущим» (Аристотель, 1998: 1126).

«Настоящее – это наполненное реальностью мгновение, оно реально в противоположность воспоминанию или представлениям о будущем, обнаруживающимся в желании, ожидании, надежде, страхе, стремлении» (Дильтей, 1988: 136).

«Оглядываясь в прошлое, мы пассивны: прошлое неизменно, тщетно человек, предопределенный прошлым, грезит о том, что все могло быть иначе. В отношении к будущему, мы активны, свободны. Мы чувствуем себя людьми, обладающими безграничными возможностями. Таким образом, это переживание времени определяет содержание нашей жизни по всем направлениям» (Дильтей, 1988: 136). Подобные идеи высказывает и А. Шопенгауэр при рассмотрении понятия счастья во временной плоскости жизни, которая также подразделяется на три периода – настоящее, прошедшее и будущее: «Счастье, таким образом, всегда лежит в будущем или же в прошлом, а настоящее подобно маленькому тёмному облаку, которое ветер гонит над озаренной солнцем равниной: перед ним и за ним всё светло, только оно само постоянно отбрасывает от себя тень. Настоящее поэтому никогда не удовлетворяет нас, а будущее ненадёжно, прошедшее невозвратно (курсив наш. – Э.Г.)» (Шопенгауэр, 1992)

Категория темпоральности объясняет временную разнонаправленность остальных категорий жизни, выделяемых автором. Например, категория значения имеет направленность в прошлое, так как выражается в воспоминании, временной вектор категорий цели, развития уходит в будущее. В настоящем отражена категория переживания и являющаяся связующим звеном для всех остальных категорий.

В. Дильтей определяет категорию значения, как всеохватывающую, благодаря которой и постигается жизнь. Данная категория характеризует особый вид соотношения, которое имеют внутри жизни ее элементы с целым. Рассматривая категорию значения (или значимости) с психологической точки зрения, философ прибегает к объяснению данной категории через призму лингвистики, сравнивая процесс формирования значения с процессом постижения смысла предложения: «Подобно тому, как слова обладают значением, благодаря чему они что-то обозначают, подобно тому, как предложения имеют свой смысл, который мы конструируем, можно конструировать определенно-неопределенное значение элементов жизни из их взаимосвязи» (Дильтей, 1995: 133). Данное положение в очередной раз возвращает нас к идее автора о взаимосвязи элементов и целого.

Отношение к жизни – как к собственной, так и к чужой – человек определяет через понимание, переживание.

Говоря о воззрениях А. Шопенгауэра на жизнь как феномен человеческого бытия, необходимо отметить, что его взгляд на данную проблему достаточно пессимистичен, несмотря на тот факт, что центральным в его концепции жизни является понятие «воли к жизни». Рассматривая мир как «волю и представление», философ указывает, что существо мира, его внутреннее содержание составляет именно «воля», которая тождественна воли к жизни, то есть «если есть воля, то будет и жизнь» (Культурология XX века, 1998: www).

У А. Шопенгауэра воля к жизни проявляется в нескончаемой потребности человека получать удовлетворение своих желаний. Причем всякое удовлетворение понимается философом в качестве ничего иного «как скудного поддержания самой жизни, которую необходимо с неустанным трудом и вечной заботой каждый день отвоёвывать в борьбе с нуждою, а в перспективе виднеется смерть». Жизнь большинства людей печальна, иллюзорна, «рисуется как беспрерывный обман, и в малом, и в великом».

В качестве составляющих понятия жизни в концепции Шопенгауэра можно выделить следующие:

-                время (протяженность жизни; подразделение жизни на этапы – прошедшее, настоящее, будущее);

-                счастье;

-                здоровье, молодость, свобода (три высшие блага жизни по А. Шопенгауэру);

-                удовольствие;

-                обман, разочарования;

-                невзгоды, неудачи;

-                страдания;

-                смерть.

По А. Шопенгауэру, время является не только локализатором жизни, оно также представляет собой ту сущность, взгляд через призму которой, позволяет осознать ничтожность всех наших «наслаждений и радостей». Другими словами, ничтожество рассматривается в качестве единственного «объективного элемента времени». Мы видим, что в качестве составляющих концепта «жизнь» фигурируют те характеристики, которые и составляют рассматриваемый нами концепт savoir vivre – «умение жить».

Не считая смерти самым близким лингвокультурным концептом, связанным с жизнью, определяемой как «период существования кого-либо от рождения до смерти» (БТСРЯ, 2001) (durée de l’existence, temps qui s’écoule de la naissance à la mort (DUFEL: www), является, на наш взгляд, именно время. Не смотря на тот факт, что время представляет собой абстрактную единицу, оно позволяет, в некотором роде, конкретизировать не менее абстрактное понятие жизни. «Время – это оценка, которую дает природа всем своим существам: оно обращает их в ничто». Заложенное самой природой неизбежное наступление старости и смерти, которые выступают как «приговор», превращает волю к жизни в «стремление, которому во веки веков не суждено осуществиться».

Стремясь рассматривать жизнь именно философски, то есть по отношению к ее идеям, А. Шопенгауэр естественным образом сталкивается с проблемой ценностей, задумываясь над вопросом о том, является ли жизнь и все ее проявления как вместе, так и по отдельности, благом или злом.

Автор приходит к выводу, что жизнь не предназначена для наслаждения ей, а человек не создан, чтобы быть счастливым. Напротив, невзгоды, обманутые надежды и ожидания, неудачи и разочарования, которыми наполнена жизнь, делают все наши старания, борьбу, стремления и желания ничтожными и бессмысленными, и предназначены только для того, чтобы «отвратить нашу волю от жизни». В свою очередь истинное счастье невозможно, а если оно существует, и кому-то удалось его познать, это должно восприниматься как редкое исключение из правил, как «некая приманка» (Шопенгауэр, (a): www).

У А. Шопенгауэра всякое удовлетворение, то есть всякое «удовольствие и счастье» приобретает отрицательный характер, в то время как страдания являются положительными по своей природе.

С подобным случаем переворачивания ценностей мы столкнулись и при исследовании лингвокультурного концепта «смерть», который при его рассмотрении в качестве избавления от страданий, тягот жизни, забот, старости оценивается положительно (подробнее см. § Оправдание смерти). У А. Шопенгауэра смерть также имеет хорошую сторону: будучи «концом жизни», она утешает нас в страданиях жизни.

Автор приводит достаточно убедительные аргументы в пользу своей идеи. Человек чувствует боль, заботу, страх, но не ощущает безболезненности, беззаботности, безопасности, то есть человек чувствует наличие чего-то плохого, но не чувствует хорошего именно в тот момент, когда он им обладает. С другой стороны, человек не ощущает отсутствие страдания непосредственно, он может лишь думать о нем намеренно, в то время как отсутствие наслаждений и радости воспринимается болезненно. Отсюда напрашивается вывод о том, что «только страдания и лишения могут ощущаться нами положительно […], а благополучие имеет чисто отрицательный характер». В этом же аспекте здоровье, молодость и свобода, называемые философом тремя высшими благами жизни, также являются «отрицаниями», ибо они начинают сознаваться человеком только тогда, когда он их теряет.

Если бы жизнь сама по себе, как и весь мир, как таковой, представляла собой «благо, достойное желаний и нашей признательности», то в жизни не должно было существовать никаких страданий и тем более смерти, а если последняя и имела бы право быть, то только не представляя ничего страшного для человека. Ибо как мы уже отмечали в нашей работе, смерть, как и жизнь, рассматривается и как высшее благо и как высшее зло. Однако доминирующим представляется восприятие смерти как «нечто» отнимающего, неизведанного, неподконтрольного, внушающего страх. Следовательно, жизнь, как антипод смерти, должна восприниматься как высшее благо. Тем не менее, нельзя отрицать утверждение А. Шопенгауэра, что «стихию нашей жизни составляют невзгоды, большие и малые», а удовольствия сменяются разочарованиями, всякое облегчение ведет к новым тяготам. Такое положение дел приводит философа к заключению о том, что «небытие мира было бы предпочтительнее его бытия» (Шопенгауэр, (a): www).

Несмотря на пессимистический взгляд на жизнь, Шопенгауэр предлагает несколько способов преодоления негатива жизни, однако они также не решают данной проблемы. Первое средство – осторожность, под которым понимается «ум, предусмотрительность, лукавство», второе – «стоическое равнодушие», приводящее к тому, что человек отвергает все удобства и стремления к лучшей жизни.

Возможно, только оптимизм позволяет воспринимать жизнь как некое желанное состояние, в котором счастье является целью человеческого бытия. И именно оптимизм является одной из смысловых составляющих понятия французского «savoir vivre». Практически полностью противоположные идеи высказывает Шопенгауэр, считая оптимизм «не только ложным, но и пагубным учением». Следуя христианской позиции, философ усматривает в труде, лишениях, страданиях, завершаемых смертью, более правильную цель человеческого существования и не считает счастье пределом желаний и стремлений человека.

Отличающиеся высокой степенью метафоричности размышления А. Шопенгауэра о жизни, позволяют нам сделать однозначный вывод о восприятии существующей жизни философом как того, чего не должно было бы быть:

-          «наша жизнь прежде всего подобна платежу, который весь подсчитан из медных копеек и который надо все-таки погасить: эти копейки – дни, это погашение – смерть»;

-          «жизнь – кара и искупление»;

-          «плод некоторой ошибки»;

-          «назидательный урок»;

-           «обман и иллюзия» и т.п.

Если в «философии жизни» мы находим более общее, отвлеченное понимание жизни, то философия экзистенциализма придерживается другой, более узкой, «приземленной» точки зрения. Один из представителей данного философского направления Мартин Хайдеггер считал, что подлинное понимание жизни (бытия) должно начинаться с наиболее фундаментальных уровней исторического, практического и эмоционального существования человека, то есть речь идет о формах повседневного существования, или, по его словам, способах «бытия в мире» (Хайдеггер: www).

В современной философии экзистенциализм или философия существования представлен многочисленными учеными и школами. Даже краткое их рассмотрение не представляется возможным в рамках данного исследования, поэтому остановимся лишь на некоторых положениях одного из направлений, а именно – французского экзистенциализма, представителями которого являются Жан-Поль Сартр (1905-1980), Габриэль Марсель (1889-1973), Альберт Камю (1913 - 1960).

В качестве основных отправных точек, характеризующих данное философское течение, можно выделить следующие:

1.     Обращение особого внимания на проблемы критических и кризисных ситуаций, за что экзистенциализм иногда даже называли «философией кризиса».

2.     Выдвижение на передний план проблемы человека, его внутреннего мира.

3.     Рассмотрение свободы как фундаментальной характеристики человеческого существования.

Рассматривая культурный концепт «уметь жить» в свете кризисных ситуаций, следует, скорее всего, иметь ввиду другой концепт – «уметь выживать» (релевантный для русской лингвокультуры). Хотя, конечно же, речь не всегда идет именно о сохранении физической жизни, но также и моральной, духовной – перед лицом непредвиденных обстоятельств человек должен попытаться остаться самим собой, не изменить своим принципам.

Антропологический сдвиг в философии позволяет взглянуть на человека как на индивида и главной задачей философа становиться умение «вчувствоваться» в человеческую жизнь, человеческие страдания, умение глубже понять процессы выбора индивидом между добром и злом.

Независимо от обстановки и сложившейся ситуации человек обладает свободой, которая проявляется в наличии возможности делать выбор. Не внешние обстоятельства направляют деятельность человека, свобода выражается не в выборе действия, а в выборе отношения к ситуации (внутренними побуждениями), то есть в понимании экзистенциалистов речь идет о свободе сознания, свободе выбора духовно-нравственной позиции индивида.

Формулировки типа «Так случилось…», «Не получилось…», «Не судьба» характерные для русской национальной культуры (подробнее Касьянова: www) и отражающие идею о том, что человек не властен над обстоятельствами, над судьбой, по-видимому, были бы чужды представителям экзистенциализма, утверждающим, что многое зависит от человека, и даже в случае отрицательного развития событий не следует ссылаться на «обстоятельства» (Экзистенциализм: www). Естественно, возможность развития событий в том или ином направлении играет некоторую роль в достижении поставленной цели, тем не менее, определяющим является наличие у человека свободы в выборе средств для ее достижения.

Однако не следует забывать, что абсолютная свобода невозможна. Являясь представителем определенной культуры со своими обычаями, традициями, с уже сложившимися системой ценностей, нормами и правилами поведения человек отчасти детерминируется определенной системой, он невольно должен действовать в рамках принятых в обществе установок.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14