Буддизм

предварительные практики (100000 простираний, повторение мантры

Ваджрасаттвы, подношение мандалы и т. д.), поскольку даже если у кого-то

есть инстинкты к пробуждению искомого состояния, эти инстинкты нужно

сначала пробудить. А если у кого-то таких инстинктов нет, то эти практики

помогут заложить их. Таким образом, разница только в стилях, по существу

все делают одно и то же.

Мы должны смотреть на себя максимально честно. Наша завороженность

примером тех, "кто проходит все сразу", как правило, обусловлена нашей

ленью. Обычно мы хотим, чтобы все было легко и быстро, потому что нам лень

делать тяжелую работу. Чаще всего мы думаем, что имеем все эти инстинкты,

просто из гордости.

Стадии постепенного пути начинаются с пути сутр. Сутрой мы называем

тему практики, которая может подаваться различными способами. Изложение тем

практики мы находим во всех четырех формах тибетской традиции. Последние

охватывают практически один и тот же материал, но акценты расставляются

немного по-разному. Например, в Кагью изложение строится прежде всего с

точки зрения "природы Будды". В системе Гелуг упор делается на связи с

духовным учителем, которая выступает как основа всех практик, и изложение

ведется по уровням мотивации. В системе Сакья все излагается в рамках

обсуждения проблемы страдания, а в системе Ньингма - при обсуждении так

называемых девяти стезей, представляющих самостоятельную ступенчатую

систему.

Идея же состоит в том, чтобы представить все существенные обретенные

прозрения, интуиции, в качестве основания дальнейших, более продвинутых

практик. Это легко понять на примере теории уровней мотивации, которая

может излагаться, в частности, в рамках четырех благородных истин. По

мнению Его Святейшества Далай-ламы, это самый удобный способ изложения,

поскольку не только иностранцы, но и современные люди вообще склонны к

тому, чтобы стремиться понять мир в свете разума.

Я знаю, конечно, что присутствующие здесь слушали учение Ламрима уже

несколько раз. Поэтому я не буду говорить о нем подробно. Мне только

хотелось бы подчеркнуть, что все буддийские учения имеют общую цель.

Если говорить о практиках Белой Тары или Ваджрабхайравы, то они не

делаются сами по себе. Эти практики должны входить в определенный контекст

и подразумевают специальную подготовку. И если даже обстоятельства

сложились так, что посвящение в эти традиции произошло в самом начале

нашего знакомства с буддизмом, тем не менее, будет непростительно, если мы

перепрыгнем через первые ступени. Все практики тантры включают в себя на

начальном этапе такие вещи, как "Прибежище", медитацию на Бодхичитте,

медитацию на пустоте, краткие очистительные практики (Ваджрасаттва и т.п.).

И это является частью любой тантрийской практики, это нельзя обойти. Все

эти медитации по Ламриму нужно действительно выполнять, а не просто

принимать к сведению.

Итак, существует три уровня мотивации, о которых говорится со времен

Атиши, великого индийского мастера, принесшего буддизм в Тибет в "новый"

период. Первый из них состоит в том, что мы решаем работать над собой для

того, чтобы избежать ухудшения своего положения. Оно может ухудшаться не

только в этой жизни, но и, в особенности, в будущих жизнях.

Второй уровень состоит в том, что мы не только хотим, чтобы наше

положение несколько улучшилось, но хотим совершенно избавиться от своих

проблем, даже от их малейших следов.

Третий уровень состоит в том, что мы хотим совершенно избавиться от

своих проблем, чтобы стать в состоянии наилучшим образом помогать другим.

Здесь мы хотим преодолеть свою неспособность помогать другим, которая

обусловлена нашими недостатками и ограниченностью.

Такова мотивация в Махаяне. В Тхераваде мотивация состоит в

решительном стремлении избавиться от всех проблем. Однако не следует

думать, что в Тхераваде нет таких вещей, как любовь, забота о других,

сострадание, жалость, и что она попросту эгоистична. Это было бы полным

непониманием сущности Тхеравады: раз это учение Будды, оно с необходимостью

включает в себя любовь и сострадание. В Махаяне к любви и состраданию,

которые имеются уже в Тхераваде, добавляется идея универсальной

ответственности. Любовь – это желание, чтобы другие были счастливы, а

сострадание – это пожелание другим, чтобы они освободились от своих проблем

и страданий. Практикующие Тхераваду в самом деле достигают больших успехов

в осуществлении любви и сострадания. Но Махаяна идет дальше, культивируя

личную ответственность за помощь другим. Правильно, что вы должны привести

лошадь на водопой, но неправильно, что вы должны за нее пить, пить она

должна сама. Так и Будда не может за нас понять реальность, мы должны

понять ее сами. Тем не менее, с точки зрения Махаяны, мы можем взять на

себя некоторую ответственность и пытаться помочь другим увидеть, эту

реальность. Таким образом, в Махаяне нашей мотивацией является стремление

преодолеть все свои проблемы и недостатки и реализовать все свои потенции,

чтобы обрести возможность помогать другим наилучшим образом.

Однако необходимо помнить, что никто в мире, даже Будда, не может

быть всеобщим защитником. Нет такой вещи, как всемогущество. И никто, кроме

нас самих, не может преодолеть наши собственные проблемы и страдания.

Потому что, если бы такая возможность имелась и если бы всемогущие существа

обладали состраданием, они давно помогли бы нам освободиться от всех

проблем. И поскольку этого до сих пор не произошло, единственным

объяснением может быть то, что это невозможно, так как, в противном случае,

объяснение может состоять лишь в том, что эти всемогущие существа жестоки,

не сострадательны, или что они хотят, чтобы их творения спасали себя сами,

и как бы проверяют нас этими трудностями. В таком случае эти существа

попросту забавляются, но зачем Всемогущему Творцу нужно играть со своими

творениями? Поэтому, с буддийской точки зрения, отсюда следует только один

вывод: никто не может разрешить чужие проблемы. Все, что мы можем сделать –

это стараться помочь другим, чтобы они сами смогли разрешить свои проблемы.

Люди, практикующие Махаяну, должны делать все возможное, чтобы помочь

другим. Но мы не должны считать себя всемогущими божествами. Это крайне

важно. Следуя пути бодхисаттвы и потерпев в чем-то неудачу (например мы

пытаемся кому-то помочь, а тот человек все равно совершает самоубийство),

мы не должны возлагать вину на себя. Если бы даже мы были буддой, все равно

сила просветляющего влияния будды и сила кармы человека, т. е. сила

импульсов, определяющих на глубочайшем уровне его действия – одинаковы. Это

как закон сохранения энергии, т. е. количество энергии в пространстве

постоянно. Одно не может победить другое. Поэтому мы должны делать все от

нас зависящее, чтобы помочь другим, но если импульсы данного человека

настолько сильны, что он все равно стремится совершить самоубийство, то не

в наших силах ему помешать. Утверждать, что мы ответственны за его желание

убить себя, это, по сути, тонкая форма эгоизма. Следуя пути бодхисаттв, мы

должны делать все от нас зависящее, и если что-то удается, не следует

думать: "О, как здорово! Это благодаря мне!" – поскольку подлинной причиной

являются предрасположенности и инстинкты человека, которые сейчас просто

обретают реализацию. Не следует винить себя, если ничего не удается,

поскольку опять-таки причиной этого являются заложенные в человеке

инстинкты. Самое лучшее, что мы можем – это делать все, что от нас зависит.

ДРАГОЦЕННОСТЬ ЧЕЛ, ЖИЗНИ

Итак, имеются разные уровни мотивации. На начальном уровне мы

стремимся получить различные интуиции, руководствуясь побуждением избежать

ухудшения своего положения, особенно в следующих жизнях.

Здесь, во-первых, мы должны преодолеть проблему жалости к себе, типа

того, что: "Ах, я бедный, у меня нет магнитофона", или "Ах, я несчастный,

мне приходится стоять в очереди!" Проблема жалости к себе возникает прежде

всего потому, что мы не ценим того, что имеем.

У нас нет магнитофона, но мы имеем уши, чтобы слышать, и очень хорошо

не быть глухим. Может быть, у нас нет машины, но у нас есть ноги. Мы должны

радоваться тому, что мы не безноги. Возможно, у нас нет сыра, но какая-то

еда у нас есть, и от голода мы не умираем. Поэтому, вместо того, чтобы

жаловаться, лучше использовать то, что у нас есть и что называется

"драгоценностью человеческой жизни". Мы должны быть счастливы, что мы не в

концлагере и что мы не слишком умственно отсталы, что мы не живем в области

повальной чумы и у нас есть возможность работать над собой, развивать себя.

У нас есть книги, иногда приезжают великие учителя. Может быть не так

часто, как в другие места, но приезжают! Надо это ценить и использовать.

Об этом и следует медитировать, не ограничиваясь простым

интеллектуальным знанием. Мы должны действительно все это почувствовать!

Какой у нас может быть духовный прогресс, если мы только и делаем, что

жалуемся на свою судьбу! Нужно прекратить жаловаться и начать работать!

И вот, в медитации мы используем воображение и представляем себя в

действительно ужасной ситуации, например, в концлагере, или в психушке, где

нам колют наркотики из-за которых мы неизбежно превратимся в идиотов.

А потом представим, что нас освободили из этого концлагеря или

психушки. И какая разница между тем, кого освободили, и нами здесь и

теперь? Совершенно никакой! Просто мы этого не ценим, а человек, который

только что освободился, ценит. Так давайте представим себе, что нас

освободили из этих ужасных условий. Мы умирали от обычного или духовного

голода, а теперь у нас есть все, что мы хотели. Давайте попробуем пережить

это в медитации как реальность! Сначала осознать это, затем увидеть и

сосредоточиться на этом. Давайте попробуем взглянуть на себя, как на людей,

имеющих все эти свободы, почувствуем, что это так! И сосредоточимся на

этом!

Мы в самом деле очень счастливы, все могло быть гораздо хуже. Такова

ценность человеческой жизни.

Второй аспект этой проблемы состоит в том, что жизнь не будет вечной.

Если даже мы понимаем, как нам повезло получить такие возможности, мы

склонны растрачивать их впустую. Это происходит потому, что все мы как

будто собираемся жить вечно, все думаем, что будет "завтра". У нас нет

реалистического отношения к смерти. И чтобы не тратить время напрасно, мы

должны осознать, что существует смерть. Это нужно не для того, чтобы нас

подавить, но чтобы поднять нас с кресла перед телевизором и заставить

использовать свои возможности. Поэтому мы должны размышлять о том, что

время смерти неизвестно, а она неминуема. Всякий, кто родился – умрет.

Иногда полезно вспомнить всех знакомых, которые умерли. И подумать: какая

разница между ними и мной? Если умирают президенты и короли, почему не умру

я? Затем следует подумать о том, что мы не знаем, когда придет смерть.

Чтобы умереть, не нужно быть старым. В любой момент нас может сбить машина.

Если, например, мы совершили какие-то приготовления, которые дадут

нашей семье возможность жить безбедно, то умирать легче. Таким же образом

можно приготовиться и к собственной будущей жизни. В буддизме много

говорится о прошлых и будущих жизнях. Говорится о том, что ум, точнее, его

тончайший слой, не имеет начала и конца. В Тхераваде утверждается, что

когда человек, достигший нирваны, умирает, поток его сознания прекращается,

словно гаснет свеча. Однако это не противоречит утверждению, что ум не

имеет ни начала ни конца. Здесь имеется в виду, что прекращается не поток

сознания, а его существование в прежнем качестве. Он продолжается, но уже

не несет в себе неуправляемо повторяющихся проблем.

ПУСТОТА

Для того, чтобы от всего избавиться, мы должны обрести некоторое

понимание того, что называется "Пустотой". "Пустота", "пустотность" –

плохой перевод, потому что речь идет не о том, что ничего не существует;

соответствующий термин можно скорее, перевести как "отсутствие". Мы

различными способами проецируем образ себя на окружающее. Эти проекции –

чистые фантазии-фикции, не относящиеся ни к чему реальному. Никто не может

быть только "мужчиной" или только "матерью Ивана" постоянно и неизменно,

все мы выполняем и множество других житейских ролей.

Поэтому нет никакого смысла ограничивать свое самоотождествление

этими образами. Может быть, мы и являемся матерью Ивана, но мы не были ею в

детстве. Кроме того, мы являемся чьей-то дочерью, чьей-то женой, чьим-то

другом, где-то работаем – т.е. выполняем множество других функций. Нужно

понять, что фантазии, которые мы имеем о себе и о других, не относятся ни к

чему реальному. Таким образом, у нас нет какого-то постоянного твердого

самотождества, которое мы должны защищать или доказывать. Но это вовсе не

означает, что мы не существуем – конечно, мы существуем. Мы сидим,

разговариваем, можем быть чьим-то другом, чьей-то матерью и многим другим.

Поэтому и говорится, что все взаимозависимо, все возникает в зависимости от

точки зрения от условий и т. п.

Именно это мы и должны стараться понять, размышляя о "пустотности", и

медитируя на пустотности, сделаем это понимание частью самих себя. Без

такой медитации невозможно заниматься никакими практиками. Преобразование

своего образа посредством тантрийской медитации отнюдь не означает, что мы

лишь используем силу позитивного мышления и думаем, например: "То-то и то-

то ужасно, а я прекрасен". Мы не думаем: "Я был чудовищем, а теперь

становлюсь прекрасным". Думать так – значило бы просто сменить

отрицательный образ себя на положительный. Как раньше мы обводили жирной

чертой свой отрицательный образ, так теперь обводим положительный. Если мы

так сделаем, то это принесет еще больше трудностей и проблем, чем приносил

наш прежний отрицательный образ. Когда мы занимаемся тантрийской практикой,

визуализируя различные образы будд, ни одни из этих образов не должен

обводиться жирной линией. Только в этом контексте, понимая, что фантазия

есть фантазия, мы можем работать над изменением своего образа себя. Иначе,

как сказано в одном тексте, если, например, визуализировать себя в форме

Ваджрабхайравы без понимания пустотности, это приведет лишь к тому, что в

следующем воплощении мы родимся призраком, имеющим форму Ваджрабхайравы.

Нельзя цепляться за какой-то образ, упорно утверждая: "Вот это я". Эта

практика просто разрушительна, особенно в контексте тантры. Поэтому

обретение хоть какого-то понимания пустотности – обязательная предпосылка

любой тантрийской практики и обойтись без этого невозможно.

Итак, нам нужно действительно выработать в себе положительные,

благотворные привычки. С этой целью мы медитируем, прежде всего стараясь

понять, каково же наше представление о самом себе. Следует быть чрезвычайно

честным с самим собой, пытаясь понять, с чем же я себя отождествляю: со

своим интеллектом? со своим телом? с тем, чем я обладаю? Отождествляю ли я

себя со своей эмоциональностью или с чем-то другим? Затем надо попробовать

разобраться, действительно ли образ, который я из себя создал, и есть мое

постоянное "я" – постоянное, неизменное, непроницаемое со всех сторон,

поскольку если это тождество, то оно должно являться таковым всегда.

Существует много способов рассуждения, которые могут здесь использоваться,

но у нас нет возможности говорить о них подробно. Прежде всего, нужно

сосредоточиться на отсутствии, т. е. на том, что мы не такие, какими себе

представляемся, и для этого мы проходим цепочку логической аргументации,

сначала для того, чтобы это понять, а затем, повторяя это рассуждение в

медитации, уже не обязательно делать это подробно, мы должны просто прийти

к ощущению, что я не только "мать Ивана" или я не только "сексуально

привлекательна".

Чтобы понять, что такое медитация на отсутствии, давайте посмотрим на

стакан в моей руке. Вы видите его, не так ли? Теперь, когда, я убрал его,

вы видите, что его нет в моей руке, не так ли? Это и есть отсутствие. Это

не просто "ничто". Это выглядит как "ничто", но на самом деле это не

"ничто", это отсутствие стакана. Таким образом можно фокусировать свое

внимание на разных типах отсутствия. Например, мы все видим, что в этой

комнате нет слона, хотя вообще-то слон в этой комнате мог и быть, поскольку

слон-это нечто существующее. Мы также видим, что в этой комнате нет

чудовища, а чудовище - это нечто несуществующее. В последнем случае мы не

говорим, что оно отсутствует, мы говорим, что такого объекта как чудовище

не существует. Это способ существования, который совершенно фиктивен, т. е.

ни мы, ни другие не существуют таким фантастическим способом. Я не

существую как человек, который всегда прав, а ты – как человек, который

всегда неправ, таких людей не бывает. Именно на этом и нужно

сосредотачиваться в своих медитациях – на отсутствии. То же самое мы должны

постараться увидеть в нашей повседневной жизни. Видя, например, что какие-

то люди ведут себя по-идиотски, мы будем говорить – "Вы идиоты!" – и при

этом очень сердиться. Но если мы сосредоточимся на том, что не существует

такой вещи, как полный идиот, мы поймем, что существуют причины и условия,

которые заставляют этих людей вести себя в настоящий момент по-идиотски,

хотя, на самом деле, они вовсе не идиоты. Понимание этого факта поможет нам

отнестись к ним с состраданием, а не просто ругать.

Мы должны понять, что все подобно иллюзии. "Подобно" здесь важное

слово, речь вовсе не о том, что все является иллюзией. Если бы все было

иллюзией, то не было бы никакой разницы, едим ли мы пищу по-настоящему или

едим ее в своем воображении – она одинаково наполняла бы наш желудок. Но

когда мы говорим о вещах, подобных иллюзии, мы подчеркиваем, что, хотя эти

вещи кажутся нам прочными, незыблемыми, на самом деле они не таковы.

Например, человек кажется идиотом, но на самом деле это подобно иллюзии, в

сущности, он совсем не такой, это всего лишь видимость. Таким вот образом

мы используем представления о пустоте. Мы работаем с ними как в Тхераваде,

так и в Махаяне. В Тхераваде речь идет преимущественно о нас самих, а в

Махаяне, помимо этого, и относительно всего окружающего.

В тхеравадинской системе мы прежде всего изучаем различные ощущения,

которые у нас возникают. Эта техника известна как випассана. Здесь мы

исследуем различные мысли и образы, непрерывно возникающие в нашем уме. Мы

смотрим, например, на свою ногу и наблюдаем за тем, как мы ее поднимаем:

вот это передняя часть моей ноги, вот это задняя часть моей ноги. В

результате мы научаемся видеть, что каждый момент нашего бытия соткан из

множества непрерывно изменяющихся вещей. Следующий шаг, после того, как мы

увидели этот изменчивый поток, заключается в осознании того, что в нем нет

такой вещи как "Я", есть только поток. Таким образом, эта техника

используется в Тхераваде для того, чтобы ощутить подлинное отсутствие какой

бы то ни было постоянной самоотождествленности.

В Махаяне на уровне сутры в большей степени используются анализ и

логика. Здесь мы исследуем, в чем собственно состоит наше жесткое

самоотождествление. В результате мы приходим к тому же самому выводу. В

технике Махамудры, особенно в традиции Кагью, мы фокусируемся на природе

ума или рассматриваем соотношение между явлениями и умом и снова приходим к

тому же выводу. Человек, кажущийся нам идиотом, не существует только в

таком виде, в каком он является нашему уму. Таким образом, есть много

различных путей к достижению понимания, но само понимание во всех случаях

одно и тоже.

В высшем классе тантр мы также стремимся обрести эту интуицию –

интуицию отсутствия, пустотности. Методов для достижения этого понимания

очень много, поскольку речь идет о ликвидации неведения, корня всех наших

заблуждений. Специфика высшего класса тантр в данном случае заключается в

том, что мы пытаемся прийти к этому пониманию используя самый тонкий и

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8