Язык лирических миниатюр М.М. Пришвина

8. Эпитеты, содержащие оценку силы, количества, степени проявления какого-либо свойства, качества. Например: Вчера совсем уж собралось потеплеть, но подул сибирский ветер, среди яркого дня стало холодно, а ночь была на нуле («Сибирский ветер»); Целый день перемены: то яркое солнце, то проливной дождь («Жар-птицы»); После обеда пошёл окладной мелкий, тёплый дождь, от которого завтра всё оживёт («Первые цветы»).

9. Эпитеты, содержащие авторскую оценку предметов и явлений окружающей природы. М.М. Пришвин, внимательно наблюдая за природой, любуясь и восхищаясь ею, при помощи оценочных эпитетов выражает своё отношение к ней. Такие эпитеты, оценивающие предмет, явление, действие с точки зрения эмоциональной, психологической, эстетической, в пришвинской прозе встречаются очень часто. Например: На одном комочке сидел великолепный цветистый щегол… («Зонтики»); Солнечные ручьи, голубые утренники, и вечером робкие ручьи, и ночь, и утро являются над сухими крышами («Прогулка»); Не хочется забыть вчерашний дивный день («Весна воды»); Роскошное утро, везде блестит роса на траве («Явление радости»); За ночь, слава богу, выпал хороший снег… («В городе»); Такая чудесная погода, какая редко бывает и в апреле («Осень улыбается»).

Нередко в одном предложении М.М. Пришвин использует разные по функции эпитеты, что делает его произведения необычайно яркими, эмоциональными, выразительными. Например: Тут начинаешь считать волшебные берёзки, выступающие нежной зеленью из тёмного бора («Звучные боровины»); Пусть небо и безоблачное, а солнце смущённое, или, бывает, холодное, не красное, а жёлтое и разное, и свет разный («Смущённое солнце»).

Многие названия лирических миниатюр писателя содержат эпитеты. Например: «Предмайское утро», «Под чистым небом», «Молодой дуб», «Золотой луг», «Весёлая тень».

Часто М.М. Пришвин использует эпитеты, выраженные притяжательными прилагательными. Они, как правило, указывают на принадлежность предмета, явления, действия и т.п. тому или иному одушевлённому или неодушевлённому предмету. Например: Лисичкин хлеб куда лучше нашего! («Лисичкин хлеб»); Вот я вижу сейчас, между огромными елями внизу, покрытую тесно стоящими самыми нежными травами заячью капусту («Заячья капуста»); Пастушья свирель имеет способность проникать в каждый дом и достигать каждой спящей души («Пастушья свирель»); А из-под низу сквозь этот слой выбилось на свет, на свою вольную волюшку волчье лыко и сейчас расцвело маленькими малиновыми цветочками («Волчье лыко»).

Нередко автор прибегает к эпитетам, выраженным наречиями. С их помощью он показывает степень проявления какого-либо признака или характеризует действие. Например: Все берёзы на дожде как бы радостно плачут… («Весна воды»); Маленькие осинки, буйно густые и лопоухие, однако, побеждают даже траву и вырастают, несмотря ни на что… («Лесное кладбище»).

§3. Метафора и олицетворение в миниатюрах

выразительный эмоциональный лексика пришвин

Метафора – это слово или оборот речи, употреблённые в переносном значении для определения предмета или явления на основе какой-либо аналогии, сходства [см.: Котюрова М.П., 2003, с. 458]. Различают метафоры общеязыкового характера («стёртые»), метафоры, сохраняющие «свежесть», и метафоры собственно поэтические, которые отличаются индивидуальным характером.

Метафора может выполнять две функции – функцию характеризации и функцию номинации индивидов и классов объектов [см.: Арутюнова Н.Д., 1979, с. 140 – 141].

В классической поэтике метафора понимается, прежде всего, как перенос названия с одного вида объектов на другой. «Однако есть основания считать исходной для метафоры функцию характеризации. Семантическая двуплановость метафоры затемняет её предметную отнесённость, мешая осуществить номинативную функцию, т.е. указывать на предмет речи» [Арутюнова Н.Д., 1979, с. 140 – 141]. Например, «Ну, а что медведь наш сидит?» – «Кто это, Яков Петрович?» – «Ну, медведь-то, будто не знаете, кого медведем зовут?» (Ф.М. Достоевский).

Естественное место метафора находит в поэтической речи (в широком понимании этого термина), в которой она служит эстетической (а не собственно информативной) цели. Поэтому метафора лучше всего сохраняется в тех единицах языка, которые связаны с художественным заданием – во фразеологизмах, присказках, пословицах, крылатых фразах, побасёнках и пр. «В поэзии, не предполагающей с необходимостью ни конкретно-предметной отнесённости имён, ни эксплицитности и часто «играющей» на вторичных функциях категорий языка, метафора употребляется не только в функции предиката, но и в функции субъекта и в других именных позициях» [Арутюнова Н.Д., 1997, с. 233 – 236]. Возможная неоднозначность метафоры согласуется с множественностью интерпретаций, допускаемых поэтическим текстом.

Как образное средство, раскрывающее сущность и особенности одного явления, предмета путём перенесения на него признаков и свойств другого, метафора используется почти всеми писателями и поэтами. Мастера слова создают новые, индивидуальные метафоры. Поэтическая метафора – важный элемент авторской художественной системы. Тесно связанная с художественным образом, поэтическая метафора будит, стимулирует творческое воображение читателя в ходе восприятия произведения.

Метафора занимает особое место в палитре изобразительных средств языка М.М. Пришвина. Автор часто прибегает к метафоре как средству изобразительности, подвергая метафорическому уподоблению названия живых существ и природные явления.

Посредством метафор М.М. Пришвин создаёт замечательные словесные образы-портреты, образы-картины, передаёт тончайшие оттенки чувств, состояния природы. Описывая природу, писатель наделяет её антропоморфическими чувствами. Многие пришвинские глаголы метафоричны (болтают, замечтался, плачут, обнимает, умерло): они обозначают действия, присущие не человеку, а дереву, дороге, реке и т.д. Например: … и дерево сухостойное остановилось и умерло («Суховерхая сосна»); Свет в Москве обнимает человека и несёт («Сверкающие дни»); … мороз замечтался о далёкой тропической стране («Лесное зеркало»).

Одухотворяя природу, автор делает её понятнее, ближе и ярче. Природа у него, как и человек, может быть весёлой и грустной, радостной и печальной, ясной и суровой. Например: Новорождённые ветки, светло-зелёные на тёмной старой зелени, частые, изменяли весь вид угрюмого дерева («Угрюмое дерево»); … осина голая, сердитая, вся пропитанная своим горьким осиновым соком («Сосна»); Утро встало со всех сторон светлое, и дымки поднялись бодро кверху… («Утренник»).

В основу пришвинской метафоризации может быть положено сходство самых различных признаков предметов. Рассмотрим наиболее типичные метафоры М.М. Пришвина.

1) Сходство предметов по цвету: А в белые просветы между деревьями сюда врываются пучками светлые лучи, и последние золочёные листики лещины горят в них, как и вправду золотые («Зазимок»); Острыми шильцами зелёными наклюнулась черёмуха, и шоколадные издали берёзовые почки, наверно, уже с зелёными хвостиками («Почки раскрываются»); И ещё бывает осенью, когда берёзки, перед тем как скрыться, прощаются своим золотом («Берёзы»).

2) Сходство формы, внешнего вида предметов: Высокая ель над омутом до того умершая, что даже длинные бороды зелёных лишайников почернели, сжались, попадали («Хмель»); … берёзка эта висела зелёная, потому что, вероятно, ремешок коры подавал сок висящим сучьям («Жизнь на ремешке»); А самые верхние крылышки совсем высоко поднимаются, и на самом верху пальчик ёлки показывает направление вверх… («Ёлка»); У подножия ели лежали во множестве стерженьки расшелушённых клестами, дятлами, белками шишек… («Плоды»); … протаяла щетина корзиночной ивы, и, наверное, в ней уже кипит незаметная жизнь насекомых («Незаметная жизнь»); Каждый прошлогодний стебелёк стоит в снежном стаканчике («Всё слышно, всё видно!..»); Монетки осени так промёрзли или подсохли, что слышно, как в трепете, друг о друга стучат («Чувство свободы»); Ни одна иголочка не пошевельнётся от бури, и только ветки-крылья, покачиваясь, как будто спрашивают совета друг у друга: как же дальше нам быть? («Терпение ёлки»); Папоротники окружили маленькую ёлку так плотно, что от неё осталась только головка крестиком, рыжая шейка и покатые плечи из двух веток… («Папоротники»); По утрам множество грачей разгуливает на тонких своих ножках в густых широких штанишках («Грачи»).

3) Сходство количества предметов. Нередко у М.М. Пришвина встречаются метафоры, построенные на основании сходства количества предметов: Видно, как ручей под этим тончайшим льдом гонит огромное стадо пузырей… («Чувство земли»); На этом красном холмике резко представилась тесная группа чёрных деревьев и поехала по красному влево («Лёд идёт»); Стена ёлок, казалось, вышла на борьбу с дубом и, раздумывая, остановилась («Заброшенная поляна»); Там, где тогда мчались весенние потоки, теперь везде потоки цветов («Реки цветов»).

4) Сходство действия, состояния предметов. Общие черты в характеристике действия, состояния создают большие возможности для метафоризации глаголов: Вечер зацвёл на закате голубыми снегами, розовым лесом, а небо кругом горело… («Вечер зацвёл»); На лугах ночевал туман («Дождь»); Ведь чем тише сам, тем больше замечаешь и ценишь движение жизни («Движенье»); Рожь наливает («Рожь наливает»); Какой денёк вчера просверкал! («Денёк просверкал»); Это соединение между собою живых материалов сопровождается вспышкой радости («Спящие почки»).

5) Сходство впечатления, ассоциаций. Предметы, явления, действия могут сближаться не только на основании внешнего подобия, но и по общности производимого ими впечатления. Например: Как хотел, жаждал я сказать кому-нибудь о великом царстве света там, наверху! («Мои земляки»); Весна света началась на дороге («Весенняя дорога»); Замечаю, что весна в душах людей современных стала раньше наступать, чем в далёкие времена, когда жизнь была спокойнее («Весна»); Я это только недавно открыл и назвал весной звука («Весна звука»); Раньше в этом мартовском солнце видел цветы на кофточках, а теперь вижу цветы в глазах у людей... («Мартовское солнце»); В полях началась рябь проталин, пестрота, «сорочье царство» («Река отделилась»); Человеческий глаз быстрее, а если лесным глазом поглядеть… («Лесной глаз»); В золотистых оранжевых сорочках рождаются новые веточки ёлки… («Угрюмое дерево»).

Метафоризация нередко усиливает изобразительность эпитетов: Вот такое ужасное положение богатой вороны… («Богатая ворона»); Трудно сказать, кто больше виноват в том, что лес вышел горбатый, ветер или поток («Горбатый лес»); Я подумал – это золотая капель с крыши («Капнуло с крыши»); Золотое утро было сегодня, и лёгкий морозец в полной тишине давал только хорошее… («Неодетые стволы»); Начались настоящие тёплые живые ночи («Живые ночи»). Эти и многие другие пришвинские эпитеты метафорические: они выражены словами, употреблёнными в переносном значении.

Особый интерес представляют развёрнутые метафоры. Они возникают в том случае, когда одна метафора влечёт за собой новые, связанные с ней по смыслу. Например: Вечер зацвёл на закате голубыми снегами, розовым лесом, а небо кругом горело… («Вечер зацвёл»); Зимой берёзы таятся в хвойном лесу, а весной, когда листья развёртываются, кажется, будто берёзы из тёмного леса выходят на опушку («Берёзы»); Столетние усилия дерева сделали своё: верхние ветви свои эта ель вынесла к свету, но нижние ветки-детки, сколько ни тащила их наверх матушка, остались внизу, сложились шатром, поросли зелёными бородами, и под этим непроницаемым для дождя и света шатром поселился… («Лесной шатёр»); Но впереди высокая ель протянула нам мохнатую лапу и указывает в лесную черноту, и там сквозь черноту виднеется окошечко, и сквозь окошечко золотая полянка, и там берёзка торжествует в косых лучах («В глубину»).

Часто М.М. Пришвин использует метафоры в названиях миниатюр: «Лесная книга», «Дыханье леса», «Светильники осени», «Берёзкам зябко», «Весна теней», «Весна звука» и т.д. Они помогают автору привлечь внимание читателей и отражают его восприятие окружающего мира.

Олицетворение – это наделение неживых предметов человеческими чувствами, мыслями, поступками, речью [см.: Розенталь Д.Э., 1988, с. 101]. Вот как, например, А. Гайдар использует этот троп в рассказе «Голубая чашка»: Сбежались отовсюду облака. Окружили они, поймали и закрыли солнце.

При олицетворении описываемый предмет может внешне уподобляться человеку: Зелёная причёска, Девическая грудь, О тонкая берёзка, Что загляделась в пруд? (С.А. Есенин). Ещё чаще неодушевлённым предметам приписываются действия, которые доступны лишь людям: Изрыдалась осенняя ночь ледяными слезами (А.А. Фет); На родину тянется туча, Чтоб только поплакать над ней (А.А. Фет); И цветущие кисти черёмух Мыли рамы фрамуг (Б. Пастернак).

Особенно часто писатели обращаются к олицетворению, описывая картины природы. Мастерски использовал этот троп С. Есенин. К клёну поэт обращался как к старому доброму знакомому: Клён ты мой опавший, клён заледенелый, что стоишь, нагнувшись, под метелью белой? Или что увидел? Или что услышал? Словно за деревню погулять ты вышел… Именно олицетворение создаёт прелесть многих поэтических образов С. Есенина.

Важную роль играют олицетворения в произведениях М.М. Пришвина. Они представлены в пришвинских текстах следующими группами.

1) Наделение явлений природы человеческими действиями: У тех деревьев ветки всегда купаются в свете… («Движенье леса»); Все кустики одеваются, все ветки распускаются, а между ними там и тут ёлочки по-прежнему стоят на своём («Прекрасное мгновенье»); Ёлка молодая пользуется каждой возможностью, чтобы укрыться в тени от мороза и горячих лучей солнца («Белолапки»); Так, складываясь, ручейки на опушке натекли в одну круглую яму, и два молодые дерева увидели себя в зеркале («Победа»); Папоротники окружили маленькую ёлку… («Папоротники»); … вершина засохла, так и засохла вся целиком, а нижние сучья давно уже сброшены, и дерево сухостойное остановилось и умерло («Суховерхая сосна»); Сучья шатром ложились на землю под тяжестью хвои… («Сильный сук»); Свет в Москве обнимает человека и несёт («Сверкающие дни»).

2) Наделение явлений природы человеческими чувствами, состояниями: Создавая парк, мы плачем об утраченном лесе, и когда осенью нам кажется, будто все деревья плачут о чём-то, то это деревья взяли от нас свои слёзы: плачут они о потерянном счастье дикого леса («Небывалое»); … берёзка торжествует в косых лучах («В глубину»); Листик свет любит, а корешок сосёт землю («Петля»); … мороз замечтался о далёкой тропической стране, и, пока занимается узорами, тёплая вода убежала под землю («Лесное зеркало»); Пусть небо и безоблачное, а солнце смущённое, или, бывает, холодное, не красное, а жёлтое и разное, и свет разный («Смущённое солнце»).

3) Наделение явлений природы, животных речью: Ни одна иголочка не пошевельнётся от бури, и только ветки-крылья, покачиваясь, как будто спрашивают совета друг у друга: как же дальше нам быть? («Терпение ёлки»); У верхних был свой разговор, у нижних свой, и теперь вся ёлочка от ветра общую беседу вела («Разговор ветвей»); Видел, как в лесу сосны спорили с ветром («Сосны спорили с ветром»); А дальше там папоротник на одном стебельке перешепнулся с другим… («Дыханье леса»); Деревья стоят, ветер перебирает листики, и они болтают между собой, а ветки согласно кивают друг другу («Держава ствола»); Знакомый поток вошёл в тесный лес и заговорил… («Пузыри»).

Часто автор использует олицетворение в названиях миниатюр: «Собачий рассказ», «Угрюмое дерево», «Добрая природа», «Смущённое солнце», «Весна спешит», «Дыханье леса», «Поющие деревья» и т.д.

§4. Сравнение в миниатюрах

Сравнение – это сопоставление одного предмета с другим, придающее описанию особую наглядность, изобразительность [Розенталь Д.Э., 1998, с. 89]. Например:

Нахмуренное, с прозеленью, небо,

Во мгле, как декорации, дома,

Асфальт и воздух пахнут мокрым снегом,

И веет мокрым холодом зима.

(Н. Рубцов)

Здесь, как и в любом сравнении, можно выделить предмет сравнения – дома на тёмной улице, образ сравнения – декорации и признак сходства – неясность очертаний, необычное освещение, создающее иллюзорность картин. На этих трёх элементах построен троп: во мгле, как декорации, дома.

Сравнение способствует образному описанию самых различных предметов, их признаков, качеств, действий. Часто сравнения уточняют цвет, например: Глаза, как небо, голубые; Листья жёлтые, как золотые; На заре туман кудлатый, спутав дымы и дымки, в берегах сползал куда-то, как река поверх реки (А. Твардовский).

Сравнение представляет собой простейшую форму образной речи. Почти всякое образное выражение можно свести к сравнению. Например: золото листьев – листья жёлтые, как золото; дремлет камыш – камыш недвижим, как будто он дремлет и т.д. Однако в отличие от других тропов сравнение всегда двучленно: в нём называются оба сопоставляемых предмета или явления, качества, действия.

Сравнение нередко выполняет в речи разъяснительную функцию, что значительно расширяет рамки их применения. Этот троп может быть использован в различных стилях речи. К сравнениям обращаются не только художники слова, но и учёные. Но самое широкое применение получает сравнение в художественной литературе, здесь оно выступает как сильное образное средство речи.

В любом сравнении можно выделить предмет сравнения, образ сравнения и признак сходства. Например, в пушкинском описании Под голубыми небесами великолепными коврами, блестя на солнце снег лежит предмет сравнения – снежный покров, образ сравнения – ковёр, признак сходства – закрывает землю. На этих трёх элементах построено сравнение: снег ковром лежит на земле.

Сравнения могут быть различны по своей структуре. Чаще всего они выступают в форме сравнительного оборота и присоединяются с помощью союзов как, точно, будто, как будто. Например, у В. Маяковского: … Берёт, как бомбу, берёт, как ежа, как бритву обоюдоострую…

Эти же подчинительные союзы могут присоединять и придаточные сравнительные предложения: Спина его ссутулилась круто, словно за шиворот сунули подушку (К. Федин).

Часто встречается форма сравнения, выраженного существительным в творительном падеже: Я волком бы выгрыз бюрократизм (В. Маяковский); Змейкой мчится по земле белая поземка (С. Маршак). К этим сравнениям близки и такие, которые выступают в форме сравнительной степени прилагательных, наречий: Из мрака куст ползёт, мохнатей медвежонка (В. Луговской). Есть сравнения, которые вводятся словами похож, напоминает: Кленовый лист напоминает нам янтарь (Н. Заболоцкий); … Я уснул в горах… в громадном заглохшем саду, похожем на девственный лес (К. Паустовский). Сравнение может выступать даже в форме вопросительного предложения. Например, А.С. Пушкин в поэме «Медный всадник» обращается к Петру I: О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной на высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы? Известны отрицательные сравнения, в которых один предмет противопоставляется другому: Не ветер бушует над бором, не с гор побежали ручьи, Мороз-воевода дозором обходит владенья свои (Н.А. Некрасов).

Художественная сила сравнений как выразительного средства речи находится в прямой зависимости от их неожиданности, новизны. Так, воображение читателя не поразит сравнение румянца с розой, глаз с голубым небом, седых волос со снегом. Но яркий образ создают такие, например, сравнения: Был он рыжий, как из рыжиков рагу, рыжий, словно апельсины на снегу… Стали волосы смертельной белизны (Р. Рождественский). В таких сравнениях особенно ярко отображается присущее только автору восприятие действительности, поэтому сравнения в значительной мере определяют особенности слога писателя.

В лирических миниатюрах М.М. Пришвина много разных по форме сравнений. Есть сравнения, выраженные именем существительным в творительном падеже. Эти выражения являются не столько сравнением, сколько уподоблением. Например: Взлетела из-под самой лапы вялая водяная курочка, тряпкой пролетела несколько и вдруг упала в болото («Третий урок давал на болоте Жульке»); … спина кренделем, глаза становятся мутно-злыми, уши заглажены, усы трясутся, изо рта шип («Жулька и кот»); Листики липы выходят сморщенные и висят, а над ними розовыми рожками торчат заключавшие их створки почек («Как распускаются разные деревья»); Клён распускается жёлтый, ладонки листа сжатые, смущённо и крупно висят подарками («Как распускаются разные деревья»); Папоротники окружили маленькую ёлку так плотно, что от неё осталась только головка крестиком, рыжая шейка и покатые плечи из двух веток… («Папоротники»); Ёлка, начиная с половины, подняла уже все сучья свои вверх, а другая половина опускала сучья свои все шатром вниз…(«Ветер»); Сверху, откуда чёрной змейкой бежит рассекающий надвое белые снега ручей, спускается девушка с вёдрами («Девушка с вёдрами»); Село в тучку и теперь утром светит солнце невидимкой («Серые дни»).

Встречаются у М.М. Пришвина и сравнения, выраженные формой сравнительной степени прилагательного и наречия. Например: Он много терпеливее и настойчивее собаки («Жулька и кот»); Человеческий глаз быстрее, а если лесным глазом поглядеть … («Лесной глаз»); … сами светолюбивые берёзы, в стремлении своём к свету, оказались сильнее воды и ветра…(«Горбатый лес»); Наверху же ветки короче и легче, оттого они и живые поднимаются вверх… («Лесной шатёр»); Бывает, ёлка стоит небольшая, чуть разве повыше человека, и уже спелая, и на ней даже шишки висят («Плоды»); Нет лучше, нет чище и краше этих дней, но весна и душа требуют движения («В лесу без перемен»).

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5