Исследование феномена катарсиса

Несмотря на принципиальную противоположность взглядов исследователей

катарсиса, можно сделать общий вывод: катарсис – это процесс,

психологически важный. Именно поэтому следующая глава посвящена описанию

методов использования этого феномена в психологии.

3. Практическое использование катарсиса в психологии.

А). Психологи о катарсисе.

Очищение связано с работой воображения и созданием иллюзии. В

психоанализе оно интерпретируется как удовольствие, испытываемое во время

спектакля человеком от своих собственных эмоций, передающихся от эмоций

другого человека, и как удовольствие от ощущения части своего прошлого «Я»,

которая принимает облик «Я» другого человека, обеспечивая безопасность.

З. Фрейд воспринял методы гипноза и катарсиса, которые М. Брейер

использовал в лечебных целях. Нельзя, рассматривая фрейдизм, не оценить в

нем положение о катарсисе - в общих чертах сохранившееся еще со времени

первого исследования истерии. Излечение от истерии по Фрейду является

результатом явления вытесненного желания в сознании больного, таким

образом, катарсис вызывается знанием причин болезненного состояния. Идеал

психоанализа - знание, которое врачует душу- это ли не идеал всей

европейской культуры - от греческой древности до наших дней. Фрейд впервые

соприкоснулся с методом катарсиса, лечебной беседы, который впоследствии

сыграл столь значительную роль в его собственных исследованиях. Однако со

временем применение гипноза вызывало у него все большую и большую

неудовлетворенность. Хотя это и приносило очевидные результаты, ослабляя

или даже вовсе снимая симптомы расстройств, все же не удавалось добиться

устойчивого лечебного эффекта в долговременном плане. Многие пациенты

обращались с повторными и новыми жалобами. Кроме того, как обнаружил Фрейд,

некоторые невротические пациенты поддаются гипнозу с трудом или не

поддаются ему вовсе. Поэтому в скором времени он прекратил практику

гипноза, но продолжал использовать катарсис в качестве метода лечения и

разработал новую психологическую технику - метод свободных ассоциаций

(свободные ассоциации - психологическая техника, при которой пациент

говорит все (первое), что ему приходит в голову).

Ролло Мэй, описывая практические шаги в психологическом

консультировании, говорит о том, что исповедь содержит элемент катарсиса.

Уже сама возможность выговориться перед объективным и понимающим

консультантом оказывает оздоровляющий эффект на психику клиента. Он

избавляется от некоторых «тормозов», исповедь высвобождает мыслительный

поток из подсознания в сознание и словно промывает соединяющий их канал;

она помогает клиенту увидеть свои проблемы в ясном свете объективной

реальности. Нельзя ожидать таких же результатов, излив душу первому

встречному. Катарсис в исповеди во многом зависит от консультанта, который

устанавливает с клиентом эмпатическую связь.

Согласно концепции самоактуализации А. Маслоу, катарсис – это

составляющая «пик-переживания». «Пик-переживания» (peak-experiences) - это

особенно радостные и волнующие моменты в жизни каждого индивидуума. Маслоу

отмечает, что «пик-переживания» часто вызываются сильным чувством любви,

произведениями искусства, переживанием исключительной красоты природы.

Прекрасный закат или особенно впечатлившая музыкальная пьеса - примеры «пик-

переживания». «Пик-переживание» может быть понимаемо как полнота действия

или как завершение гештальта в терминах гештальт-психологии. По Маслоу,

«пик-переживания» вызываются интенсивными, вдохновляющими событиями. По-

видимому, всякий опыт реального совершенства может вызвать «пик-

переживание». Жизнь большинства людей наполнена длительными периодами

сравнительной невнимательности, недостаточной вовлеченности, даже скуки. В

противоположность этому «пик-переживания» в наиболее широком смысле слова -

это те моменты, когда мы становимся глубоко вовлеченными, взволнованными

миром и связанными с ним.

Наиболее значительные «пик-переживания» сравнительно редки. Поэты

описывали их как моменты экстаза, люди религии - как глубокие мистические

переживания. По Маслоу, высшие «инки» характеризуются «чувством

открывающихся безграничных горизонтов, ощущением себя одновременно и более

могущественным, и более беспомощным, чем когда-либо ранее, чувством

экстаза, восторга и трепета, потерей ощущения пространства и времени»[55].

Л.С. Выготский был склонен рассматривать катарсис как чисто

эстетическую реакцию. Он полагал, что во всяком художественном произведении

«нужно различать эмоции, вызываемые материалом, и эмоции, вызываемые

формой»[56]. Художник, продолжал Выготский, всегда формой преодолевает свое

содержание, и, таким образом, возникает «аффект, развивающийся в двух

противоположных направлениях, который в завершительной точке, как бы в

коротком замыкании находит свое уничтожение»[57].

Рассуждения Выготского обнаруживают любопытное сходство не только с

размышлениями Ницше о взаимодействии в греческой трагедии аполлонического и

дионисического начал, но и содержанием эллинского символа «лука и лиры»,

обязанного своим происхождением Гераклиту из Эфеса, заявившему однажды:

«...враждебное находится в согласии с собой: перевернутое соединение

(гармония), как лука и лиры»[58]. Комментируя изречение мудреца, Б.П.

Вышеславцев писал: «Только при полном раскрытии противоположных сил, при

напряженности сопротивления может прозвучать гармония. Гармония есть нечто

новое, никогда раньше не существовавшее, проявившееся вдруг там, где раньше

был спор, уничтожение и взаимное вытеснение. (...) Лук есть система

противоборствующих сил и чем сильнее напряжение отталкивающих полюсов, тем

лучше лук. Уменьшить или уничтожить сопротивление обоих концов лука -

значит уничтожить самый лук. Но тетива лука может превратиться в струну

лиры. Лира построена на том же принципе, как и лук: она есть многострунный

лук, можно сказать, преображенный или «сублимированный» лук. Здесь мы может

наглядно созерцать и слышать как из противоборства возникает прекраснейшая

гармония»[59]. В качестве символа гармонии лира стала у эллинов атрибутом

Аполлона, ибо оформление бытия и всего космоса по законам Аполлона

мыслилось как мировая симфония[60].

В). Катарсис в психодраме.

Психодрама - это терапевтический метод, в котором психические и

психосоматические заболевания понимаются как проявление нарушений в

межличностных отношениях и интеракциях. Для лечения этих нарушений

используется спонтанное сценическое их изображение. Психодрама - это

групповая психотерапия и активный метод. Это подход, который объединяет

глубинную психологию и терапию поведения. Он описывается здесь так подробно

потому, что до сих пор психотерапию понимают главным образом как

индивидуальную терапию, а сферу активности пациента ограничивают

терапевтическим лежанием на кушетке.

Венский врач Якоб Леви Морено описал психодраму в 1920 году. При этом

он использовал такие категории, которые до него лежали вне

психотерапевтического мышления: игра, встреча и театр. Этим Морено положил

начало новому психотерапевтическому методу.

Следуя положениям Морено, на вопрос "Что такое психодрама?" можно

ответить: Психодрама - это спонтанная игра,

Психодрама - это встреча,

Психодрама - это отображение жизни в сценическом представлении, и, таким

образом, - театр.

В качестве игры, спонтанной и непринужденной, психодрама почти

незаметно для самих психотерапевтов пересекла до той поры табуируемый

медициной барьер. Она перешагнула границу между утомительным, предвзятым, в

значительной мере - неспонтанным миром взрослых и богатством ребенка,

обозначаемым как спонтанность, непредвзятость, легкость и аутентичное

бытие.

То, что непринужденное и игровое бытие ребенка уже осмыслено в

философско-религиозной традиции человечества как проявление творческой силы

и счастья, можно проиллюстрировать тремя цитатами, взятыми из временного

промежутка в более чем 2000 лет: Гераклит считал: «Айон подобен играющему

ребенку»; Евангелие от Матфея гласит: «.Истинно говорю вам, если не

обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное»[61]. Ницше

пишет в своей статье «К игре творчества»: «Невинность есть дитя и забвение

и новое начинание, игра и колесо, раскручивающееся из самого себя»[62]. Все

эти цитаты касаются качеств ребенка, которые позже, под влиянием нарушенных

интеракций или других обстоятельств более или менее быстро и в большей или

меньшей степени уходят на второй план или вообще теряются. Мы говорим о

следующих качествах: спонтанность и аутентичность, доверие и игровые

действия. Вместо них на передний план на основе страха и недоверия выходят

цели и принуждение - и корежат человека, его мир - что, впрочем, ни в коем

случае нельзя оценивать исключительно негативно. Если психодрама совершенно

сознательно при посредстве спонтанной игры возвращается к способу бытия

ребенка, то это вовсе не означает бегство от мира. Совсем наоборот:

Психодрама побуждает человека спонтанно, аутентично и творчески

взаимодействовать с миром. Поскольку с антропологической точки зрения это

взаимодействие главным образом осуществляется посредством межличностных

отношений, то в психодраму привносится следующий важный феномен: встреча

(Begegnung). Психодрама потому является встречей, что во время сценического

изображения своих межличностных отношений и интеракций человек не просто

говорит о них, а скорее непосредственно и действенно общается с важнейшими

персонами из своего окружения.

Для объяснения такого рода общения в своей ранней экспрессионисткой

статье «Приглашение к встрече» в 1915 году Морено (1925) использовал образ

реки. Относительно удачного общения он пишет: «поэтому встреча не кажется

мне течением реки, лишенным изгибов, мелей, которые мешают течению». В

отношении возможной неудачи встречи: «...если я продвигаюсь слишком

медленно, или вообще не продвигаюсь вперед на моем пути, то на пути к моей

встрече с тобой возникает разлад, трещина, болезнь, досада, несовершенство.

Поэтому я должен спрашивать о нашем положении, о ситуации между нами,

проверять наше положение, изучать наше положение и исходить из нашего

положения». Итак, в этом тексте сформулированы три вопроса, которые можно

рассматривать в качестве трех основных вопросов психодраматической терапии,

а именно:

Каково положение вещей?

Что можно сделать при таком

положении вещей?

Что

следует из этого положения вещей?

В этом тексте предпринята попытка описать способ использования

психодрамы в качестве психотерапевтического метода, а также лежащие в ее

основе ролевую теорию и теорию интеракций в процессе групповой

психотерапии. Здесь же проясняется психодраматическое понимание здоровья

как возникающего на почве встречи ненарушенного саморазвития и

самореализации. Этим же текстом была подготовлена основа для

психодраматического понимания болезни: «Если при встрече с тобой возникает

разлад, трещина, болезнь, досада, несовершенство (а также: имеют место

нарушения в интеракциях), тогда встреча не состоится, тогда встреча мне

кажется течением реки, на котором скоро встретится утес, на пути которого

возникнет затор, тогда я иду очень медленно или вообще не продвигаюсь

вперед»[63]. Этот образ застоя и фиксирования позже вылился в

сформулированное Морено понятие болезни в смысле блокирования спонтанности

и возникающего на этой почве невроза креативности.

Третья основа психодрамы - театр. Место, где с древнейших времен

наглядно демонстрировались человеческие страдания в их общей

межчеловеческой взаимосвязи, называется театр. Однако, как в

терапевтической практике достигается осмысленное увязывание сценического

представления человеческих трагедий на сцене с трагическим миром

психической болезни? Накопленный опыт показывает, что моментально и

непосредственно это невозможно. Осуществление этого слияния происходит в

психодраме.

Катартическое действие драмы, особенно трагедии, на слушателей было

описано в этой работе. По Аристотелю, трагедия героев должна вызывать у

публики «страх и сострадание». Однако эти чувства служат лишь толчком к

психогигиеническому действию самоосознания. Похожесть личных страданий в

этой ситуации - важная предпосылка трансцедентирования и интеграции опыта.

Хотя разве серьезно психически больной человек вообще способен к подобному

трансцедентированию?

Уже в психиатрии XVIII и XIX столетий были предприняты попытки

использовать театр для лечения пациентов. Можно вспомнить театральные

эксперименты маркиза Де Сада, а также галльских профессоров Райля и

Хофбауера. В качестве зрителей пациентов так или иначе затрагивало

представление истории чужой жизни, однако, эта жизнь была чужда как им, так

и актерам.

В отличие от этих экспериментов, у Морено речь не шла о изображении

чужих страданий, изображались страдания свои собственные. Речь шла не об

искусном актерстве, а скорее о спонтанной игре, не о воздействии на

пациентов, а об их способности к самовыражению. В своей книге «Театр

экспромта» Морено (1923) пишет все еще очень поэтическим экспрессионистким

стилем: «Игрок - это житель частного дома. Экскурсия последовательности

чувств, ощущений и мыслей по персональному миру может осуществляться легко,

сказачно и без всякого сопротивления. Однако если какая-либо пара вступает

в противоречие: радоваться или страдать,- то это состояние есть конфликт.

Из отдельных обитателей частного дома конфликт создает общность. Помня о

конфликте, имея в виду факт единства времени ипространства, они будут все

больше и больше увязать друг в друге. Страх в доме может оказаться

настолько велик, что паре или группе уже не помогают ни молчание, ни

беседа, ни изменения, даже очевидные, поскольку нарушения кореняться уже не

столько в душе, сколько в теле, - это смерть [...] Все кажется тщетным. Они

живут в постоянных возвратах и углублении общей беды, самоуничтожение

бывает здесь уничтожением сознания, но не конфликта. Дом, где они живут,

есть защита собственных представлений, защита тела, которое их окружает,

есть печать на встрече, есть конфликт - внутренняя причина прячется очень

глубоко. Однако, из этого лабиринта осложнений между отцом и матерью,

ребенком и няней, другом дома и врагом дома, из недопониманий в ходе жизни,

или вследствие растущего понимания, сам собой встает вопрос: Как должны

ложь, горе, болтовня, боль, глупость, самообман, свобода, познание, знание,

отчуждение, ненависть, страх, ужас, многочисленные объединения этих

состояний друг с другом, как же все это должно быть спасено?» Морено

отвечает: «Посредством последующей театрализации», иными словами:

посредством психодрамы[64].

В отличие от многократно обсужденной в последнее время альтернативы

«Поэзия или теория конфликта?» в данном тексте приводится пример теории

конфликта, выступающей в качестве поэзии. Вдобавок, в нем приводится почти

дословное описание психодрамы:

«...Люди играют сами себя, исходя из необходимости полностью

осознанных заблуждений, иными словами - жизни. Они не хотят больше

преодолевать бытие, они хотят производить его. Они повторяют его. Они

суверенны: и не только в кажимости, но и в смысле их собственного бытия.

Иначе как они могли бы все это осуществить? Ведь они заняты столь многим.

Разворачивается жизнь в целом, во всех ее сложностях и временных

взаимосвязях, ни единый момент не пропускается, приступы страха, скука,

любой вопрос, холод в отношениях, - проявляются вновь. Это не только

разговор, который они ведут. Омолаживается также их тело, их нервы, их

сердечные волокна: они разыгрывают сами себя как бы из самой божественной

памяти: все их действия, все силы, мысли возникают в первоначальном

соотношении, в точном выражении стадий, которые они уже однажды прошли. Все

их прошлое разворачивается в один миг»[65].

В этом тексте 1923 года связываются воедино уже описанные

представления об игре, встрече и театре, с созданной к тому времени теорией

и практикой психодраматической терапии. Его содержание также касается

сегодня теоретических основ и других, особенно новых, психотерапевтических

методов, а также потому, что это не только облегчает познание важнейших

моментов психодрамы в спектре прочих методов психотерапии, но и понимание

места психодрамы в истории психотерапии.

Как видно из цитируемого текста, психодраматическая терапия базируется

на конфликте и на общности, иными словами - она предполагает группу. Она

предполагает что: «Страх ... настолько велик, что ... уже не помогают ни

молчание, ни беседа, поскольку нарушения коренятся уже не столько в душе,

сколько в теле...» (т.е. они уже стали «психосоматическими»)

Психодраматическая терапия исходит из того, что конфликт может стать

«предлогом для того, чтобы углублять сам себя», как это бывает, например,

при навязчивом повторении, которое проявляется в сопротивлении переносу.

Психодрама пытается добиться исцеления путем свободного творческого акта,

каким является сценическое представление. «Люди играют (игра добровольна)

сами по себе, исходя из необходимости самой жизни (...) Разворачивается

жизнь в целом, во всех ее сложностях и временных взаимосвязях (...) Все их

прошлое разворачивается в один миг». Моментальное сценическое представление

в настоящем прошлых переживаний потому имеет такое большое значение, что

дает психодраматической терапии возможность увидеть человека в целостности

его слов, действий, временных характеристик и лечить его конфликты как бы

вдоль и поперек его жизни, и все это - hic et nunc - здесь и теперь.

Как же происходит психотерапевтическое заседание и что говорится во

время психодраматической психотерапии? Существуют такие важнейшие

психодраматические техники: смена ролей и дублирование.Если в качестве цели

психодраматической терапии мы называем высвобождение спонтанности

пациентов, блокированной патологическими интеракциями, и понимаем эту

спонтанность как предпосылку их здоровья, дальнейшего развития и

творчества, то, прежде чем описывать психодраму, обратимся еще раз к

определению спонтанности, данному Морено (1967) : «Спонтанность является

адекватной реакцией (ответом) на новую ситуацию, или новой реакцией в

старой ситуации»[66]. То, что психически больному человеку вообще не

удается новая адекватная реакция, является признаком нарушения.

Высвобождение и интеграция спонтанности в психодраме должны, соответственно

этому определению, сделать пациента способным к новым ответам сначала в

обратимой игре, и, наконец, - в необратимой. В психодраматическом заседании

участвуют 8-9 пациентов, психодраматург-терапевт и, иногда, - котерапевт.

Поскольку тяжелобольные пациенты редко оказываются в состоянии исполнять

различные роли, то в каждой группе желательно также присутствие специально

подготовленных психодраматургов-ассистентов. Любое психодраматическое

заседание подразделяется на три фазы:

1) фаза разминки;

2) игровая фаза;

3) заключительная фаза.

В фазе размораживания руководитель психодрамы пытается создать

атмосферу доверия, ведь даже у зверей, по Портману (1976) «подлинная

безопасность, защищенность, открытость в отношении окружения, а также

группы, есть предпосылка игры»[67].

Так, например, внимание психодраматурга к описанию затруднений

скованным пациентом, или к рассказам других, очень облегчает этому пациенту

рассказ о его ситуации. Когда же пациент начинает рассказывать о своем

конфликте, то терапевт его тотчас же прямо спрашивает, не легче ли ему

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5