Полная история танков мира

В декабре 1915 года поручик Быковец предложил разрушать проволочные за­граждения тяжелым бронированным трактором на 8 ведущих колесах. Было проведено испытание по разрушению проволочных заграждений колесным трактором, который весил около 10 т и имел двигатель в 65 л. с. Трактор был пу­щен задним ходом на специально по­строенные проволочные заграждения, которые и были им разрушены.

Для характеристики косности и ру­тинерства, с которыми приходилось стал­киваться русским изобретателям в то время, весьма характерно заключение комиссии, проводившей это испытание. Ее выводы были следующие: «...от спо­соба уничтожить проволочную сеть мас­сою дорогого металла в виде трактора надлежит отказаться. ...Тяжелый трактор может сминать проволочное заграждение, но добраться такому трактору по изры­тому снарядами пахотному полю под ар-

Бронеавтомобиль Русско-Балтийского завода (1914 г.) был первой бронированной машиной отечественного производства, поступившей на вооружение русской армии

Бронеавтомобиль конструкции штабс-капитана Мгеброва (1914 г.) выгодно отличался от других подобных боевых машин наклонной установкой броневых листов

тиллерийским огнем противника... при скорости движения от 6 до 8 верст пред­ставляется едва ли возможным».

Заключение комиссии по предложе­нию Быковца было переслано в техничес­кий комитет Главного военно-техничес­кого управления, который на одном из своих заседаний его «принял к сведению».

23 ноября 1916 года комиссия по бро­невым автомобилям рассматривала мо­дель и чертежи броневой машины весом около 10т, спроектированной инженером Яковлевым. Ее главной конструктивной особенностью являлось наличие двенад­цати ведущих колес. Толщина брони ос­новных листов корпуса была 9 мм; воору­жение 6 пулеметов. Машина могла дви­гаться по неровному грунту и преодоле­вать различные препятствия. Рассмот­рев проект, комиссия не приняла ника­кого решения и ограничилась формаль­ной отпиской.

Позднее, в октябре 1917 года, рас­сматривался проект боевого самохода, созданный солдатом Кириченко. Особен­ностью этого проекта являлось исполь­зование в качестве движителя шагающе­го механизма.

13 августа 1915 года технический ко­митет ГВТУ «зарезал» проект «Земного броненосца»; 5—6 соединенных между собой катков большого диаметра, из ко­торых 2—3 отводились под силовое от­деление, а остальные, как и расположен­ные над катками бронеплощадки, несли в , себе вооружение, прислугу и боезапас. Не менее внушительно должна была вы­глядеть «Улучшенная черепаха» массой около 200 т с ходовыми катками диамет­ром от 2,5 до 6,6 м, 20—30-мм броней, дву­мя 8-дюймовыми гаубицами, несколькими пушками меньшего калибра, десятью пу­леметами и 300-сильным двигателем.

В связи с появлением военной авиа­ции и ее быстрым развитием на одно из первых мест выдвинулось создание зе­нитных установок, поэтому в годы, пред­шествовавшие первой мировой войне, на Путиловском заводе разрабатывалась конструкция самоходной зенитной 76-мм

пушки, устанавливаемой на шасси гру­зового автомобиля. Производство этих пушек началось с 1914 года.

Большой вклад в дело создания само­ходной артиллерии внес известный зна­ток стрелкового дела генерал Н. М. Фила­тов. /января 1916 года он представил ра­порт «О пушечных бронеавтомобилях». В этом рапорте генерал Филатов обосновал необходимость установки полуоткрытых пушек на бронеавтомобили неполного бронирования, т. е. обосновал конструк­тивное решение установки вооружения и конструкции броневой защиты одного из типов самоходной артиллерии.

В том же 1916 году под руководством генерала Филатова были спроектирова­ны и построены самоходные орудия ино­го типа. 3-дюймовые (76,2-мм) противо-штурмовые пушки установили на трех­колесные и четырехколесные автомо­бильные шасси. Строились они в мастер­ских офицерской стрелковой школы, а испытывались в Ораниенбауме (ныне г. Ломоносов) 13 октября 1916 года. Их главной конструктивной особенностью являлось применение откидного сошни­ка для поглощения силы отдачи орудия. Применение сошника было одобрено ко­миссией, проводившей эти испытания, Позднее спроектировали и начали стро­ить такого же типа установку 42-линей­ной пушки на базе шасси бронеавтомо­биля с четырьмя ведущими колесами.

Отсутствие гусеничных тракторов вы­нуждало использовать автомобильные шасси в качестве базы для этих самоход­ных орудий. Колесный движитель, естест­венно, не мог обеспечить им высокой про­ходимости, что и являлось их недостатком.

В начале 1917 года в Главном военно-техническом управлении обсуждался по­дробно разработанный проект перевода артиллерии русской армии на трактор­ную тягу. В этом проекте было дано и те­оретическое обоснование необходимос­ти широкого внедрения гусеничного дви­жителя в артиллерию. Применительно к основной цели проекта были определены желательные типы тракторов. Была так­

же обоснована целесообразность введе­ния самоходных гусеничных лафетов. Проект, намного опережавший экономи­ческие возможности тогдашней России, остался нереализованным.

В 1914—1916 годах русские изобре­татели решили многие частные конструк­тивные вопросы в области бронетанко­вой техники.

В 1914 году братья Бажановы изгото­вили и успешно испытали колеса с внут­ренней амортизацией, предназначавши­еся для бронеавтомобилей и артиллерий­ских орудий, но изобретение не было оце­нено по достоинству. Только в 1939 году на серийном советском тяжелом танке КВ были применены опорные катки с внут­ренней амортизацией.

Изобретатель А. Л. Чемерзин в 1914 году впервые применил перископический смотровой прибор для бронеавтомобиля.

1 июня 1915 года инженер Василий Ребиков предложил двухъярусное распо­ложение башен для бронеавтомобилей. На главной вращающейся башне он предло­жил установить еще одну башню, воору­женную пулеметом. Башням обеспечива­лась возможность поворачиваться неза­висимо одна от другой. Изобретатель вы­полнил несколько проектов установки вооружения бронеавтомобилей, но ни один из них не был реализован. Размещение вооружения, предложенное Ребиковым, представляло безусловный интерес на одном из этапов танкостроения.

Повышение точности огня боевых ма­шин давно привлекало внимание русских изобретателей. Как известно, на точность огня с ходу наиболее неблагоприятно ска­зываются вертикальные и горизонталь­ные угловые колебания корпуса. Вредное влияние этих колебаний может быть зна­чительно нейтрализовано стабилизатора­ми вооружения или корпуса.

В августе 1916 года одна из петроград­ских фирм предложила одноплоскостной электрогироскопический стабилизатор для пушечного вооружения бронеавтомо­билей. Это была первая попытка повы­сить точность стрельбы бронеавтомоби-

лей с ходу введением стабилизации во­оружения в вертикальной плоскости. Во­енное министерство отказалось от стаби­лизатора, признав его медленно действу­ющим. Однако никаких работ по его усо­вершенствованию не было проведено.

Привлекало внимание изобретателей и создание плавающих боевых машин. Выше указывалось, что первый русский опыт­ный танк «Вездеход» был задуман не толь­ко как машина высокой проходимости, но и как плавающая. В 1916 году изобретатель И. И. Чайковский представил в Главное уп­равление кораблестроения предложение о постройке плавающего бронеавтомобиля. После рассмотрения его докладной запис­ки было принято следующее решение: «...В бронированном автомобиле, могущем дви­гаться по воде, морское министерство на­добности не встречает».

Не находили необходимой поддержки у царских чиновников не только принци­пиально новые работы, но и мероприя­тия, направленные на повышение боеспо­собности уже существующей боевой тех­ники, например бронеавтомобилей, Из­вестно, что неудовлетворительная вен­тиляция боевого отделения (очистка от по­роховых газов) значительно снижает практическую скорострельность воору­жения боевых машин. Над разрешением этой проблемы русские конструкторы успешно работали еще в 1915 году. В ре­зультате в броневом отделе военно-ав­томобильной школы было разработано вентиляционное устройство для башен пушечных автомобилей . Рассматривав­шая это предложение комиссия по бро­невым автомобилям 22 декабря 1915 года вынесла следующее решение: «В специ­альных приспособлениях для вентиляции надобности нет; достаточно немного при­открывать откидную дверку крыши баш­ни, которая должна быть снабжена при­способлением для закрепления ее в та­ком положении...»

Из усовершенствований бронеавтомо­билей отметим проект бронированного автомобиля с шестью ведущими колеса­ми, представленный в начале 1916 года И. А. Кузьминым. Несколько позднее рядо­вой Л. Г. Пржевальский предложил при­способление для разрушения проволоч­ных заграждений, которое должно было устанавливаться на бронеавтомобили.

Приведенные выше далеко не полные материалы свидетельствуют об исключи­тельном размахе творческой мысли рус­ских изобретателей в создании нового вида военной техники — бронетанковой.

Несмотря на огромные усилия, затра­ченные русскими новаторами на создание нового вида боевых машин — танков, рус­ская армия в первую мировую войну не имела их. Недостаточное развитие тяже­лой промышленности в царской России, неподготовленность страны к войне, не­разбериха и развал в организации воен­ного производства, не обеспечивавшего фронт даже снарядами, засилье иностран­ного капитала в промышленности явля­лись причинами, в результате которых не было организовано хотя бы ограниченное, мелкосерийное производство танков.

Иностранные фирмы всячески стре­мились использовать в своих корыстных целях экономическую отсталость России. Так, например, американская компания «Гэс Трактор» (Лассинг, штат Мичиган) предложила русскому военному министер­ству поставки гусеничных тракторов... еще не находившихся в производстве. Как вы­яснилось, компания собиралась, получив русские деньги, построить завод, на кото­ром в дальнейшем и предполагала начать изготовление гусеничных тракторов.

Поставлявшиеся из Англии бронеав­томобили отличались низким качеством изготовления, а часто и вовсе оказыва­лись непригодными для боя. Прибывшие в конце весны 1916 года в Россию 25 бро­неавтомобилей «Шеффилд-Симплекс», 36 бронеавтомобилей «Армстронг Уитворт— Фиат» и 30 бронеавтомобилей «Джаррот» оказались непригодными для боевого ис­пользования. В телеграмме русскому военному атташе в Англии от 30 июня 1916 года сообщалось, что бронеавтомобили «Армстронг Уитворт—Фиат» непригодны для отправки на фронт вследствие низко­го качества производства (спицы колес срезаются тормозными болтами, шасси перегружено, ряд узлов силовой переда­чи и ходовой части ненадежен, так как для ответственных деталей применены низко­сортные материалы, и т. д.).

30 июля 1916 года в документе, адре­сованном русскому военному атташе в Англии по поводу другой партии броне­автомобилей, сообщалось: «...все при­бывшие в Петроград бронированные ав­томобили «Шеффилда-Лориеса» и «Арм­стронга» оказались в данном их виде не­пригодными для отправки на фронт».

Зависимость от иностранных произ­водителей серьезно тормозила оснаще­ние русской армии броневыми машина­ми. После неоднократных поставок не­годных бронеавтомобилей из Англии рус­ское военное министерство решило за­казывать за границей только автомобиль­ные шасси, с тем чтобы их бронирование проводилось на русских заводах. Однако английские и американские фирмы не выполняли контракты, срывали работу заводов, в частности Путиловского и Ижорского, по выпуску бронеавтомоби­лей для русской армии. В результате даже такой весьма скромный план, как по­стройка 200 бронеавтомобилей в год, ока­зался невыполненным.

Царская Россия не смогла создать отечественного танкостроения, как не смогла обеспечить русскую армию бро­нетанковой техникой, крайне необходи­мой для ведения боевых действий в опе­рациях первой мировой войны, машин­ный характер которой проявился с пер­вого ее дня.

Первый в мире по-настоящему бое­способный танк был изобретен и пост­роен в Великобритании и сразу же полу­чил крещение огнем в боях первой ми­ровой войны.

Танки первой мировой войны.

В русско-японскую войну 1904—1905

годов в войсках появилось автоматичес­кое оружие, увеличилось количество ар­тиллерии, повысилось ее качество и усо­вершенствовались способы ее боевого использования. Во время этой войны рус­ская армия располагала 374 пулеметами. Около 300 пулеметов имела и японская армия. Война убедительно показала боль­шое значение пулеметного огня для обо­роны, особенно в случае применения пу­леметов в сочетании с проволочными за­граждениями, что, естественно, побуждало как к дальнейшему, более широкому вне­дрению в армию пулеметов, так и к изыс­канию средств по борьбе с ними. Послед­нюю задачу в годы, непосредственно предшествовавшие первой мировой вой­не, понимали,однако, немногие, наиболее дальновидные военачальники и изобре­татели. Необходимость нового оружия была еще недостаточно ясна. Генераль­ные штабы и военные теоретики великих держав предполагали, что будущая война будет маневренной, скоротечной и закон­чится в несколько месяцев. Зачатки же позиционных форм ведения боевых дей­ствий в период русско-японской войны стремились объяснить бездарностью ко­мандования, слабой выучкой войск и про­чими факторами.

Подобное представление о характе­ре надвигавшейся войны было одной из главных причин, из-за которой предло­жения о постройке танков, сделанные до начала первой мировой войны, не при­влекли к себе должного внимания.

Первая мировая война 1914—1918 годов явилась первой войной, имевшей все характерные особенности войны ма­шинного периода.

Вовлечение в войну большинства го­сударств придало ей характер мировой. Развитие производительных сил позволи­ло создать многомиллионные армии, на­сыщенные огромным количеством самого разнообразного вооружения. Достигнутый в основных воевавших странах уровень развития промышленности обеспечил в ходе первой мировой войны массовое применение автоматического и полуавто­матического оружия. Так, в течение 1914— 1918 годов в России, Германии, Франции, Англии, США и Италии было изготовлено свыше одного миллиона пулеметов.

Действительный ход военных дейст­вий оказался совершенно неожиданным для военных специалистов всех стран, вовлеченных в мировой конфликт. После непродолжительного маневренного пери­ода началась затяжная позиционная вой­на. Появились сплошные укрепленные линии фронта с глубоко эшелонирован­ной обороной.Массовое применение пу­леметов в сочетании с развитыми инже­нерными сооружениями — проволочны­ми заграждениями, траншеями и т. д. — настолько усилило оборону, что для ее преодоления наступающая сторона долж­на была изыскивать новые средства борь­бы, поскольку существовавшие виды оружия не справлялись с решением но­вых задач в ходе боевых действий.

Глубокое эшелонирование обороны исключало для артиллерии наступающей стороны возможность подготовки атаки на всю глубину обороны противника. После овладения первой и второй линиями око­пов наступающая пехота неизбежно на­талкивалась на нетронутую артиллерий­ской подготовкой третью линию. Для ата­ки новых линий обороны требовались продвижение артиллерии вперед и орга­низация снабжения ее боеприпасами.На все это требовалось время, в течение ко­торого противник подготавливал новые линии обороны и подтягивал свои резер­вы для контратаки. Таким образом, вмес­то прорыва происходило лишь неболь­шое местное продвижение — «вдавлива­ние» линии фронта.

Артиллерийская подготовка велась обычно несколько дней. На небольшом участке фронта сосредоточивалось ог­ромное количество артиллерии, которая должна была подавлять вражеские ору­дия и пулеметы, уничтожать проволоч­ные заграждения, разрушать окопы, блиндажи, поражать войска противника. При колоссальных расходах боеприпа­сов достигнутые успехи были ничтожны как вследствие потери внезапности, так и огромной живучести пулеметов. Наступ­ления захлебывались при больших поте­рях в живой силе наступающей стороны.

Требовались новые эффективные средства борьбы, которые помогли бы вывести войну из позиционного тупика и создали бы возможность перехода к ма­невренным боевым действиям в услови­ях войны машинного периода.

Итак, появление сплошного укреп­ленного фронта, насыщенного автомати­ческим и полуавтоматическим оружием, явилось серьезным препятствием для маневра войск и привело к застойному характеру войны. Достигнутый же высо­кий уровень развития транспортных средств создавал условия для значитель­ного повышения маневренности войск. Это специфическое противоречие пер­вой войны машинного периода и обусло­вило появление нового вида боевых ма­шин — танков.

Почему танк не появился в преддве­рии первой мировой войны, несмотря на то, что для этого имелись все техничес­кие предпосылки, а изобретатели бом­бардировали военные ведомства проек­тами боевых машин? Разве не заманчи­вые перспективы открывало применение таких средств в бою, если учитывать воз­растающую мощь стрелкового оружия?

Потенциальные противники, опасаясь втягивания в затяжную войну, разраба­тывали доктрины, так или иначе тракту­ющие концепцию войны «молниеносной». Все собирались энергично наступать, чтобы решить исход кампании в несколько месяцев или недель. В соответствии с этой логикой даже построение армий имело немало общего. В рамках такой направ­ленности нашлось место и для бронепо­ездов, и для бронеавтомобилей, и для артустановок на бронированных авто­шасси — то есть средств, способных ве­сти высокоманевренные действия. Тан­ки, первые проекты которых базирова­лись на тихоходных тракторных шасси, в нее явно не вписывались.

Трагедия ситуации заключалась в том, что противостоящие коалиции оказались достаточно сильны, чтобы сорвать пла­ны противника, и одинаково слабы, что­бы осуществить собственные. Вскоре фронты зарылись в землю, спутались ко­лючей проволокой, ощетинились пулеме­тами. Любая атака захлебывалась в кро­ви. Для захвата квадратной мили насту­пающие теряли до 8000 человек. Десяти­месячное топтание на месте, известное как Верденская «мясорубка», стоило сторо­нам 1 млн. человек. В названии своего зна­менитого романа «На западном фронте без перемен» Э.-М. Ремарк абсолютно точно передал суть происходившего: средства обороны возобладали над средствами нападения. Требовался качественный рывок, пока окончательно не истощились людские ресурсы, пока не наступил эко­номический крах.

В октябре 1916 года военное минис­терство Германии все же предприняло попытки организовать производство соб­ственных танков. Германским конструк­торам, как и их коллегам в Великобрита­нии и Франции, приходилось все начи­нать с нуля, если не учитывать ограни­ченное знакомство с английскими маши­нами. Какого-либо опыта постройки вез­деходных боевых машин до первой ми­ровой войны не было. Правда, в 1911 году австрийский железнодорожник обер-лейтенант Г. Бурштын создал вполне ре­ализуемый проект гусеничной брониро­ванной  машины  «Моторгешютц» (Мо<огдезспи(г). Этот проект был пред­ложен Военному министерству Австро-Венгрии, а чуть позже — Германии. Хотя 28 февраля 1912 года Бурштын получил на него немецкий патент № 252815, а 25 апреля — австро-венгерский № 53248, военные ведомства им совершенно не заинтересовались, Тем не менее сам факт обращения в германское (точнее — прус­ское) Военное министерство и получения патента позволяет немецким авторам до сих пор упоминать проект австрийского офицера как прелюдию к истории гер­манского танкостроения. Впрочем, после первой мировой войны немецкие иссле­дователи откопали сообщения о Б. Гебе-ле, который в 1913 году якобы испытывал вПознани «вооруженную пушками» вез­деходную машину, а в 1914 году даже пы­

тался показать ее в Берлине. Проект «су­хопутного крейсера» Гебеля рассматри­вался комиссией Военного министерства и был признан нереализуемым и непригодным для военного применения. Уже после появления на поле боя английских танков в печати появился рисунок уст­рашающей «машины кайзера для проры­ва неприятельских рядов», «размером с пассажирский вагон», с шипами на броне и 20—25 пушками и пулеметами. Все это, конечно, нельзя было считать заделом для практических работ.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5