Проблема перевода бытовых реалий

Проблема перевода бытовых реалий

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Рязанский государственный педагогический университет им. С. А. Есенина

КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

на тему:

«Проблема перевода бытовых реалий»

Выполнила:

Студентка 5 курса

Факультета иностранных языков

Лингвистического отделения

Солодовникова И. К.

Научный руководитель:

Доцент Я. М. Колкер

Рязань 2003 г.

СОДЕРЖАНИЕ:

1.Введение

2.Глава I. Культуронимы как переводческая проблема.

§1. Подходы к исследованию переводимости культурно-обусловленных

         языковых явлений

§2. Лингвистические особенности языка повседневного общения

3. Глава II. . Способы перевода культуронимов, связанных с бытовыми ситуациями.

§1. Проблема точности и адекватности в переводах бытовых культуронимов

§2. Обеспечение адекватности в переводах бытовых культуронимов

§3. Классификация бытовых культуронимов с точки зрения способов перевода

4. Глава III. Практическая часть

5. Заключение

6. Список литературы

Введение

Язык каждого народа представляет собой живой организм, неразрывно связанный с историей, культурой и социальной жизнью этого народа. Носители разных языков, общаясь, взаимодействуя друг с другом, передают культуру своего народа посредством языка, и ключевым звеном межязыкового общения выступает переводчик.

Неоспоримым является тот факт, что разные народы воспринимают мир сквозь призму своего родного языка и, следовательно, это обуславливает формирование культурно-обусловленных явлений или реалий, характерных именно для языка и такого рода явления проявляются в различных сферах деятельности человека- носителя ИЯ.

Переводчику, в свою очередь, для успешной работы необходимы не только отличные знания грамматики, фонетики, стилистики, лексики ИЯ, но фоновые знания о культуре и истории ИЯ.

Эта квалификационная  работа посвящена проблеме перевода культурно-обусловленных явлений, связанных с бытовой сферой деятельности человека – носителя ИЯ. Данный пласт лексики охватывает огромное количество слов и выражений: от названий различных предметов повседневного обихода до описания различных праздников и обрядов.

Первая глава данной работы посвящена анализу исследований перводимости культурно-обусловленных явлений, которые в своё время предпринимались различными учёными. В первом параграфе Главы I мы рассмотрим точки зрения таких учёных как Вильгельм фон Гумбольдт, Лео Вайсгербер, их концепцию языковой картины мира и языковых универсалиях, гипотезу лингвистической относительности, выдвинутую Э. Сэпиром и Б. Уорфом, а также исследования современных учёных: В. Комиссарова,  Л. Бархударова, Ю. Д. Апресяна и др., и на основе данных работ мы попытаемся вывести собственное определение культурно-обусловленных явлений. На основе этих исследований во втором параграфе Главы I  мы охарактеризуем особенности языка повседневного общения, а именно, в чём заключается специфика данного уровня языка, какие грамматические структуры, стилистические приёмы, лексические средства выделяют язык повседневного общения из нейтрального уровня языка.

Во второй главе мы проанализируем способы перевода, обеспечиваютщие адекватность при переводе реалий ИЯ.

В первом параграфе Главы II будет рассмотрена проблема эквивалентного и адекватного перевода бытовых культуронимов. В этом параграфе мы проанализируем мнения различных учёных, как зарубежных,  так и российских по проблеме эквивалентности при переводе культурно-обусловленных явлений с целью формирования собственного мнения по данной проблеме.

Опираясь на факты, приведённые в первом параграфе Главы II, во втором  параграфе мы выделим основные техники перевода, обеспечивающие адекватность перевода бытовых культуронимов.

В третьем параграфе Главы II мы классифицируем реалии, обозначающие сферу языка повседневного общения относительно способов их перевода.

В Главе III на материале произведений А. Толстого, Б. Акунина и М. Твена будут проиллюстрированы способы перевода бытовых реалий с подробными комментариями.  

Глава I. Культуронимы как переводческая проблема

§1. Подходы к исследованию переводимости культурно –

обусловленных  языковых явлений

 Язык – величайшая ценность, которой обладает человечество.

Язык – «дом бытия» и двигатель прогресса, главная сила, с помощью которой мы можем выражать наши идеи и общаться друг с другом.

С древнейших времён человека интересовали языки, их строение, взаимное влияние друг на друга.

Не для кого не секрет, что на нашей планете существует много языков, и они различаются между собой, не смотря на принадлежность тех или иных языков к общей языковой группе и к одной языковой семье. Ведь ещё в Библии рассказывается о когда-то существовавшем едином языке, который впоследствии был разделён на множество других.  

 А что говорить о языках, принадлежащих к разным семьям!

 Но всё же люди, говорящие на разных языках, общаются между собой и именно для этого и существует профессия – переводчик, которая  помогает людям понять друг друга и достичь взаимопонимания.

Но различия существуют, их нельзя отрицать или  не замечать вовсе. Многие учёные-лингвисты занимались этим вопросом, проводили исследования, сравнивая языки.

Целью данного параграфа является:

 -формулирование собственного определения культуронимов, или реалий,     которое будет базироваться на основе определений, выведенных другими авторами;

-выявление причин, факторов, влияющих на формирование реалий в языке;

-анализ подходов различных учёных к исследованию проблемы переводимости культурно-обусловленных явлений;

-доказательство самого факта переводимости культурно-обусловленных явлений;

В первую очередь следует дать чёткое определение культуронима, или реалии, а также установить причину их появления в языке.

Многие лингвисты дают определения этого феномена.

Довольно подробно разбирает понятие культуронимов В. В. Кабакчи в своей книге «Практика англоязычной межкультурной коммуникации», а также приводит их классификацию. «Будучи универсальным средством общения, язык создаёт обозначения для всех (значимых для данного народа) элементов земной цивилизации, которые будем называть культуронимами». Кабакчи подразделяет культуронимы на три основных типа: полионимы, идионимы и ксенонимы.(3, стр.418-419).

Согласно определению, полионимы – это универсальные элементы земной цивилизации, встречающиеся во многих культурах. Полионимы могут быть различны (гетерогенны) по форме (river / река, teacher / учитель, library / библиотека, government / правительство). В других случаях мы имеем дело со словами, не только схожими (гомогенными) по значению, но и совпадающими, в той или иной степени, по форме. Это так называемые “интернационализмы”: geography / география, university / университет, army / армия, democracy / демократия.

Идионимы – это специфические элементы данной (’’своей’’, внутренней) культуры на языке данной культуры. Так, cowboy, prairie, House of Commons – идионимы английского языка; казак, степь, Дума, царь – идионимы русского языка.

Ксенонимы – это языковые единицы, используемые в данном языке для обозначения специфических элементов внешних культур. Так, слова Cossack, steppe, Duma, tsar/czar – это ксенонимы в рамках английского языка, в то время как ковбой, прерия, палата общин и им подобные – ксенонимы в рамках русского языка.

В нашей работе больший интерес представляют идионимы и ксенонимы. Их подробную классификацию, а также способы передачи идионимов посредством ксенонимов и других приёмов мы рассмотрим ниже.

Помимо вышеупомянутых определений культурно-обусловленных явлений, другие авторы употребляют определения, синонимичные по значению слову «культуроним», называя их реалиями.

Например, определение Е. В. Бреуса: «Реалии – это понятия, относящиеся к жизни, быту, традициям, истории, материальной и духовной культуре данного народа.» (13, стр.107).

Л. С. Бархударов называет реалиями слова, «обозначающие предметы, понятия и ситуации, не существующие в практическом опыте людей, говорящих на другом языке.» (12, стр.95). Сюда он относит слова, обозначающие разного рода предметы материальной и духовной культуры, свойственные только данному народу.

Также следует принять во внимание определение реалии, данное Т. А. Казаковой: «Реалии - именования национально-культурных объектов, характерных для исходной культуры и сравнительно мало или вовсе не известных переводящей культуре.» (22, стр.72).

А. Д. Швейцер в своей работе «Теория перевода» объясняет определение реалии таким образом: «Реалии – предметы или явления, связанные с историей, культурой, экономикой и бытом.» (24, стр.250).

Также В. Комиссаров в своей работе «A Manual of translation from English into Russian» даёт определение реалии: «Now the practicing translator most often has to resort to such techniques when he comes across some new-coined words in the source text or deals with names of objects or phenomena unknown to the TL community (the so-called “realia”) (25, стр.80).

Обобщив вышеперечисленные определения реалии или культуронима можно сделать вывод о том, что под определение реалии попадают все языковые единицы ИЯ, обозначающие специфические элементы ИЯ и не имеющие эквивалентов в ПЯ. 

 Говоря о проблеме перевода культурно-обусловленных явлений, следует также осветить вопрос их происхождения и формирования в том или ином языке.

В данном случае следует обратиться к таким понятиям как языковая картина мира и языковые универсалии. Так как именно они, главным образом влияют на формирование реалий в языке того или иного народа.

Многие учёные - лингвисты посвятили свои работы вышеозначенным понятиям.

 Например, Вильгельм фон Гумбольдт – основоположник теоретического языкознания, в своих многочисленных работах ставит порой вопросы философского характера, чётких ответов на которые до сих пор не может дать современная лингвистика. Помимо всего прочего, Вильгельм фон Гумбольдт был основоположником сравнительной антропологии, одной из целей которой является исследование функционирования «языка в самом широком его объёме – не просто в его отношении к речи…, но и в его отношении к деятельности мышления и чувственного восприятия» (1, стр.7). В нём постепенно созревало убеждение, что ничто иное столь не способно приблизить к разгадке тайны человека и характера народов, как их языки. Руководствуясь этой идеей, Гумбольдт постепенно вырабатывает метод, посредством которого можно подойти к изначальному единству языка и мышления, а также к единству феноменов культуры, заложив тем самым лингвистический фундамент для объединения наук о культуре.

В 1801 г. в своих фрагментах монографии о басках Гумбольдт пишет: «Язык, не только понимаемый обобщённо, но и каждый в отдельности, даже самый неразвитый, заслуживает быть предметом пристального изучения… Разные языки – это не различные обозначения одного и того же предмета, а разные видения его… Путём многообразия языков непосредственно обогащается наше знание о мире и то, что нами познаётся в этом мире; одновременно расширяется для нас и диапазон человеческого существования» (VII, 601) (1, стр.9).

Из данного высказывания следует, что Гумбольдт, принимая во внимание факт существования множества языков, не отрицает того, что все языки поддаются сравнению и анализу, в ходе которого мы можем выделить универсальные понятия, существующие во всех языках, а также такие реалии, аналогов которым нет в других языках. В связи с этим выводом хочется задать вопрос о том, откуда появляются те или иные реалии? Какие факторы обуславливают их появление и дальнейшее существование в языке.  Вильгельм фон Гумбольдт был не единственным в своих изысканиях.

На основе учения В. Гумбольдта о внутренней форме языка Лео Вайсгербер построил свою теорию языковой картины мира (Weltbild der Sprache). «Словарный запас конкретного языка, - писал Л.Вайсгербер. - включает в целом вместе с совокупностью языковых знаков также и совокупность понятийных мыслительных средств, которыми располагает языковое сообщество; и по мере того, как каждый носитель языка изучает этот словарь, все члены языкового сообщества овладевают этими мыслительными средствами; в этом смысле можно сказать, что возможность родного языка состоит в том, что он содержит в своих понятиях определённую картину мира и передаёт её всем членам языкового сообщества» (19, стр. 153).

Термином «картина мира» Л.Вайсгербер пользовался уже в своей программной монографии «Родной язык и формирование духа», но в ней он ещё не относил его к языку как таковому. Он указывал в ней лишь на стимулирующую роль языка по отношению к формированию у человека единой картины мира. Он писал здесь: «Язык  позволяет человеку объединить весь опыт в единую картину мира и заставляет его забыть о том, как раньше, до того, как он изучил язык, он воспринимал окружающий мир» (19, стр.203).

В вышеупомянутой статье Л.Вайсгербер уже прямо вписывает картину мира в сам язык, делая её его фундаментальной принадлежностью. Но в ней картина мира пока еще инкорпорируется лишь в словарный состав языка, а не в язык в целом. В статье “Sprache” “Язык”он делает новый шаг в соединении понятия картины мира с языком, а именно - вписывает его в содержательную сторону языка в целом. “В языке конкретного сообщества, - писал Лео Вайсгербер - живёт и воздействует духовное содержание, сокровище знаний, которое по праву называют картиной мира конкретного языка” (19, стр.210).

В своей следующей работе «Die Stellung der Sprache im Aufbau Gesamtkultur» «Положение языка системе культуры» он указывал, что: «…главную предметную основу для картины мира конкретного языка создает природа: почва, географические условия, в частности, климат, мир животных и растений…» (19, стр. 221).

Научная эволюция Л.Вайсгербера в отношении к концепции языковой картины мира шла в направлении от указания на её объективно-универсальную основу к подчёркиванию её субъективно-национальной природы. Место мира в его научном сознании все больше и больше занимала точка зрения на мир. Поэтому он стал все больше и больше делать упор на «энергейтическое» определение языковой картины мира, поскольку воздействие языка на человека, с его точки зрения, в первую очередь проистекает из своеобразия его языковой картины мира, а не из универсальных ее составляющих. Перевёрнутость отношений между внешним миром и языком  обнаруживается у Л.Вайсгербера в решении им вопроса о соотношении научной и языковой картин мира. Он не пошёл здесь по пути Эрнста Кассирера, который  признавал власть языка над научным сознанием. Но он признавал её лишь на начальном этапе деятельности учёного, направленной на исследование того или иного предмета. Он писал: «…отправной точкой всякого теоретического познания является уже сформированный языком мир: и естествоиспытатель, и историк, и даже философ видит предметы поначалу так, как им их преподносит язык» (19, стр.250).

Позиция Л.Вайсгербера оказалась более близкой к той, которую занимал в решении этого вопроса Бенджамен Ли Уорф, хотя немецкий учёный, не был так прямолинеен, как американский.

Б. Уорф в содружестве с учёными Э Сэпиром и Г. Хойджером проводил исследования на материале языка американских индейцев (хоппи, нутка, навахо) и они выявили специфику категоризации мира индейцами, заключающуюся в преобладании глагольных форм в описании окружающей действительности, то есть в описании мира через действие. Из этого можно сделать вывод о том, что эти индейцы представляют себе мир находящимся в постоянном движении, но этому можно найти объяснение с экстралингвистической точки зрения: эти племена являются кочевыми народами, и постоянно перегоняют свой скот с одного пастбища на другое.

На основе материалов этих исследований Б. Уорф сделал следующие выводы:

 ’’Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они самоочевидны; напротив, мир предстаёт перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит – в основном, языковой системой, хранящейся в нашем сознании… Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, который гласит, что исходные физические явления позволяют создать картину вселенной, только при сходстве или, по крайней мере при относительности языковых систем’’(21, стр. 79).

Б.Уорф выводил научную картину мира прямо из языковой, что неминуемо вело его к их отождествлению.

 Из позиции Б.Уорфа следует, что между научным познанием и обыденным следует в конечном счёте поставить знак равенства, поскольку языковая картина мира отражает массовое, «народное», обыденное сознание, но именно это сознание американский исследователь и расценивал в качестве сита, через которое нужно с его точки зрения, пропускать впечатления индивидуума от внешнего мира, чтобы их упорядочить.

В решении вопроса о соотношении научной и языковой картин мира Л.Вайсгеребер не доходил до их отождествления, но вместе с тем он не мог и здесь отказаться от своей излюбленной идеи о том, что в родном языке заложена сила («энергейя»), которая самым существенным образом воздействует на человеческое сознание во всех сферах духовной культуры - в том числе и в области науки.

Если бы люди были лишены своих этнических и индивидуальных особенностей, то они сумели бы добраться до истины, а поскольку они не имеют этой возможности, то полной универсальности они никогда не смогут достичь.

С точки зрения Л.Вайсгербера, попытки людей (в том числе и учёных) освободиться от власти родного языка всегда обречены на провал. В этом состоял главный постулат его философии языка.

Анализ показывает, что в вопросе о соотношении научной и языковой картин мира Л.Вайсгербер был предшественником Б.Уорфа. Как и последний, немецкий учёный предлагал, в конечном счёте, строить научную картину мира, исходя из языковой. Но между Л.Вайсгербером и Б.Уорфом здесь имеется и различие. Если американский учёный пытался поставить науку в полное подчинение от языка, то немецкий признавал это подчинение лишь частично - только там, где научная картина мира отстает от языковой. Л.Вайсгербер всегда опирался на понимание языка как промежуточного мира (Zwischenwelt) между человеком и внешним миром.

Допускал ли Л.Вайсгербер хотя бы относительную свободу человеческого сознания от языковой картины мира? Допускал, но в её же рамках. Иначе говоря, от языковой картины мира, имеющейся в сознании, в принципе никто освободиться не может, но в рамках самой этой картины  можно позволить себе некоторый «манёвр», который и делает человека индивидуальностью. Л.Вайсгербер писал: «Каждый человек располагает известной возможностью для манёвра в процессе усвоения и применения его родного языка и… он вполне способен сохранять своеобразие своей личности в этом отношении» (19, стр.253). Но своеобразие личности, о котором здесь говорит Л.Вайсгербер, всегда ограничено национальной спецификой его языковой картины мира. Вот почему француз всегда будет видеть мир из своего языкового окна, русский - из своего, китаец - из своего и т.д. Вот почему, как и Э.Сепир, Л.Вайсгербер мог сказать, что люди, говорящие на разных языках, живут в разных мирах, а вовсе не в одном и том же мире, на который навешаны лишь разные языковые ярлыки.

Реконструкция той или иной языковой картины мира осуществляется на синхронической основе, поскольку она предполагает в идеале одновременный охват всей содержательной стороны описываемого языка. При этом надо помнить, что любой язык - многоуровневое образование. Он состоит, как известно, из целого ряда подсистем, каждая из которых заключает в себе свою картину мира. Но наибольшими «мировоззренческими» возможностями обладает лексическая система языка. Вот почему вайсгерберовская концепция языковой картины мира является подчеркнуто словоцентрической. Вот почему центральное место в ней занимает категория «Worten der Welt» (вербализации или ословливания мира). Вот почему его образ языковой картины мира выглядит по преимуществу как система лексических полей.

Приоритет лексической картины мира по отношению к морфологической, синтаксической и т.п. объясняется тем, что количество лексических единиц в языке неизмеримо больше, чем других единиц. Отсюда её огромные преимущества по сравнению с иными видами языковой картины мира. Л.Вайсгербер прибегал ко многим лексическим примерам, чтобы показать мировоззренческую зависимость человека от его родного языка.

Как, например, спрашивал Л.Вайсгербер, в сознании человека формируется мир звёзд? Объективно, с его точки зрения, никаких созвездий не существует, поскольку то, что  называется созвездиями, на самом деле выглядят как скопления звёзд лишь с земной точки зрения. В реальности же звёзды, которые человек произвольно объединяет в одно «созвездие», могут быть расположены друг от друга на огромных расстояниях. Тем не менее звёздный мир в его сознании выглядит как система созвездий. Но где же язык? Где его мировоззренчески-творящая сила? Она в тех наименованиях, которые имеются в родном языке индивидуума для соответственных созвездий. Именно они-то и заставляют ребёнка с детства творить в своём сознании свой мир звёзд, поскольку, усваивая эти наименования от взрослых, он вынужден перенимать и представления, связанные с ними. Но, поскольку в разных языках имеется неодинаковое число звёздных наименований, то, стало быть, у их носителей будут разные звёздные миры. Так, в греческом Л.Вайсгербер нашел лишь 48 наименований звёзд, а в китайском - 283. Вот почему у грека - свой звёздный мир, а у китайца свой.

Подобным образом дело обстоит, по Л.Вайсгерберу, и со всеми другими классификациями, которые имеются в картине мира того или иного языка. Именно они, в конечном счёте, и задают человеку ту картину мира, которая заключена в его родном языке. Эта картина мира может существенно отличаться от научной.

Всю свою жизнь Лео Вайсгербер стремился показать непреодолимую силу языковой картины мира на сознание её носителей.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8