Основы философских знаний

выступают против больших и малых войн, — и все они не понимают, что своими

"гуманными" действия они "закладывают мину замедленного действия под

человечество". Грозящая перенаселённость Земли однажды приведёт к тому, что

голодный и озлобленный Юг нападёт на богатый и сы- тый Север. Защищаясь,

Север будет вынужден применить ядерное оружие. Это и будет третья мировая

война — последний трагический аккорд в истории населения Земли.

Некоторые неомальтузианцы даже предлагают срочно ввести добровольную

стерилизацию; населения отсталых стран, где многодетность является нормой,

за солидные денежные вознаграждения, на которые должны потратиться

промышленно развитые страны, если они не хотят ядерной катастрофы.

Конечно, Мальтуса можно упрекнуть не только за его антигуманные

рекомендации, но и в научной недобросовестности: он исследовал рост

населения в основном в Северной Америке, где, как известно, прирост

населения происходил не только за счёт естественной рождаемости, но и по

причине активной эмиграции из Европы. И всё же ему надо отдать должное: ещё

два века назад он почувствовал грядущие проблемы, связанные с ростом

населения Земли, и обратил на них внимание учёных.

Пока ещё остроту проблемы удается сдерживать обильной гуманитарной

помощью отсталым народам. Но это не может продолжаться бесконечно. Здесь

уместно вспомнить мудрость Иисуса Христа, который говорил, что голодному

можно помочь двояко: дать ему рыбу и он насытится, но единожды; или —

научить его ловить рыбу, и он сам будет себя насыщать. Развитые страны пока

идут преимущественно первым путем, тогда как нужно давать не "рыбу", а

"удочку" (помощь в развитии систем образования, здравоохранения,

управления, новых технологий и т.п.).

Субъективизм Джорджа Беркли

Промышленная и научная революции в Европе привели помимо всего прочего

и к тому, что атеистическое сознание всё больше стало заявлять о себе.

Молодых буржуа мало трогала религия; их больше интересовали научные и

технические знания, использование которых давало рост прибылей. В

столкновении же двух систем (феодальной и капиталистической) церковь стояла

на стороне первой, так как она, по сути, была самым крупным феодалом на

континенте. Ясно, что церковь не могла оставаться в стороне от борьбы

атеизма и религии, равнодушно наблюдать, как подрываются устои последней.

Времена инквизиции, когда на кострах гибли сотни еретиков, уже миновали;

борьба приняла более цивилизованный, теоретический характер.

Философский поход против атеизма предпринял английский епископ Джордж

Беркли. Понимая, что в основе атеизма лежит понятие "материя", он взялся

доказать, что никакой материи, как субстанции, не существует, что это слово

— пустой звук, ничто. С этой целью он тщательно проанализировал природу

человеческих ощущений. Сразу же заметим, что этот анализ он выполнил

блестяще, обратив внимание на такие детали ощущений, над которыми ранее

никто не задумывался:

Цвет розы в темноте

Поразмышляем над "детским" вопросом: "Какой цвет у красной розы в

абсолютной темноте?". "Конечно, роза остается красной и в темноте, только

мы этого не видим", — скажет слегка озадаченный читатель. Однако не всё так

просто. Если говорить современным языком, то выясняется следующее. Падающий

на розу свет, в котором представлены разными частотами все цвета радуги, в

основном поглощается, за исключением частоты, соответствующей красному

цвету. Эти "красные" лучи, которые на самом деле не имеют "красноты" (это

всего лишь высокочастотное излучение), отразившись от розы, попадают в наш

глаз, где, раздражая нервные клетки сетчатки, как раз и вызывают ощущение

красноты. Стало быть, "цветность" предмета возникает лишь в глазу.

В темноте на розу не падает свет; нет поглощения и отражения; нет

также и ощущения. Следовательно, в темноте роза вообще не имеет цвета. Но

мало того, она не имеет цвета не только в темноте, но и тогда, когда на неё

никто не смотрит! Поглощение и отражение есть, но "красные" лучи уходят в

никуда, не натыкаясь на чью-либо сетчатку, то есть так и не становятся

красными. Собака или попугай, у которых сетчатка устроена иначе, видят розу

не такой, как мы.

Из всего этого Беркли делает безупречный вывод: без глаза нет цвета;

без, вкусовых рецепторов во рту нет вкуса (например, молекулы хлористого

натрия сами по себе не имеют "солёности"); без обонятельных рецепторов нет

запаха (молекулы одеколона сами по себе не "пахнут") и т.п. Стало быть, мир

сам по себе бесцветен, беззвучен, не имеет запахов, то есть не имеет

"вторичных" качеств. Сходным образом Беркли обосновывает субъективность и

"первичных" качеств (протяжённость вещей, их массу, твёрдость).

Комбинации ощущений

Но что такое любая вещь, как не комбинация наших ощущений, —

восклицает Беркли. То, что мы называем яблоком, есть не что иное, как

определённое сочетание цвета, запаха, вкуса, гладкости кожуры и т.д.

Существование же субстанции, из которой, якобы, состоит яблоко — не более

чем предположение, не имеющее под собой никаких серьёзных оснований. И

философ делает принципиальный вывод: существовать значит быть

воспринимаемым. Нет субъекта, нет и объекта. По крайней мере, нет

уверенности в его бытии.

Беркли обращается к коллегам-философам с предложением — попробовать

доказать, что вещи субстанциально существуют, когда их никто не

воспринимает, не ощущает. Выясняется, что чисто логическим путём сделать

это невозможно. Значит, торжествует Беркли, то, что вы — атеисты называете

материей — выдумка, ноль, ничто. Бог рождает в человеке комбинации

ощущений, называемые вещами, и нет никакого субстрата, к которому вы

"цепляете" в силу обыденной привычки те или иные свойства. Вещь

тождественна её свойствам; никто и никогда не ощущал "материю" как таковую,

помимо этих свойств. Таким образом, заключает Беркли, от вашего здания

атеизма, построенного на вымышленном понятии, остаются одни развалины.

Прав ли Беркли?

Однако он рановато торжествует. Во-первых, понятие материи выражает не

то, из чего "состоят" вещи (для этого есть понятие "содержание"), а сами

эти вещи в их совокупности, включая и людей. Цвет, запах, вкус и т.п.

действительно не существуют вне органов чувств, тут Беркли прав. Но он

делает натяжку, утверждая, что источник этих ощущений — в самом субъекте, а

не вне его. Роза, когда на неё никто не смотрит не имеет "красноты", но это

не значит, что на это время она исчезает вообще, и появляется всякий раз,

как только кто-то бросит на неё взгляд.

Во-вторых, если стать на позицию Беркли и рассуждать последовательно;

то получается, что в мире никого и ничего, кроме субъекта, не существует; и

всё богатство связей и отношений вещей разворачивается только в нём. Такая

позиция получила название "солипсизм" (соло — один). Беркли опасается

упрёков в такой крайности, и как бы нехотя признаёт бытие других людей.

Это, в-третьих, заставляет его противоречить самому себе. Если задать

ему любой практический, подчеркнём — практический!, вопрос, например:

"Сомневается ли он в существовании своих прихожан, для которых он готовит

завтрашнюю проповедь в тиши ночного кабинета?", то он попадает в крайне

неприятное положение. Если прихожане — всего лишь возможные комбинации его,

Беркли, ощущений, то выходит, что он готовит проповедь только для самого

себя. Тогда он должен бросить это занятие. Однако он продолжает готовить

проповедь; следовательно, не сомневается в реальном существовании прихожан,

когда не видит и не слышит их. Стало быть, Беркли-практик опровергает

Беркли-теоретика. Практика же — критерий истины.

Следует сказать, что в своё время учение Беркли наделало много шума в

философии; наблюдалась даже некоторая растерянность. Философы не знали, как

возразить, потому что не владели понятием "практика", не осознавали её роли

в познании и в формировании мировоззрения. Подробный и глубокий анализ идей

Беркли сделал в своей книге "Материализм и эмпириокритицизм" В.И. Ленин.

Дальнейшие попытки реанимировать эти идеи в русле позитивизма (позитивизм —

направление, преувеличивающее роль эмпирического знания) не принесли какого-

либо заметного успеха.

Глава 6. НЕМЕЦКАЯ ФИЛОСОФИЯ XVIII-XIX ВЕКОВ

Когда говорят о классической немецкой философии, то прежде всего имеют

в виду учения таких философов, как Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель, Фейербах.

Их творчество можно назвать вершиной философской мысли: в их трудах, как

никогда раньше, да и после, за исключением, пожалуй, Аристотеля, были

представлены грандиозные системы философского знания, а самих их авторов

вполне можно назвать последними из энциклопедистов в истории науки. В XX в.

научное знание так стремительно и мощно разрослось, что быть осведомлённым

во всех его областях не под силу даже самым крупным учёным. В силу

ограниченного объёма пособия мы имеем возможность кратко познакомиться с

идеями лишь Канта и Гегеля.

Трансцендентальная философия Канта

Иммануил Кант — родоначальник классической немецкой философии.

Особенно велики его заслуги в области гносеологии. Кант совершает

своеобразный переворот, впервые рассматривая научное познание как

деятельность, протекающую по своим собственным законам. До Канта теоретиков

познания больше интересовал объект познания. Если они обращали свой взор на

познающего субъекта, то их интерес не шёл дальше анализа, предрассудков,

мешающих познанию (Бэкон), или исследования методов познания (Декарт).

Предшественники Канта рассматривали всё субъективное, идущее от

человека, привносимое им, как помеху познанию, как то, что искажает и

затемняет действительное положение вещей. Кант же ставит вопрос иначе.

Какие свойства ума вообще делают возможным познание? Существуют ли границы

познавательных возможностей? Как получается, что наши мысленные конструкции

об устройстве вещей согласуются с этими вещами, пусть и не во всех деталях?

Размышляя над этим, философ выделяет в познающем субъекте два уровня:

эмпирический (опытный) и трансцендентальный (букв. — "выходящий за

пределы"; в данном случае — за пределы опыта). К первому он относит

индивидуальные психологические и физиологические особенности человека; ко

второму — такие надындивидуальные формы мышления, которые изначально

присущи человеку как таковому; которые наполняются конкретным содержанием

благодаря опыту. Эти трансцендентальные формы подобны идеям архитектора,

которые, соединяясь со строительным материалом (данные опыта), рождают

здание (единство эмпирического и сверхэмпирического знания).

Синтетические-априорные суждения

Этот аналог идей в голове архитектора Кант называет —"синтетические

априорные суждения" (синтетические — появляющиеся в результате синтеза,

соединения; априорные — доопытные). Он спрашивает, как они возможны.

Рассмотрим примеры суждений, чтобы было понятнее. Например, суждение: "Этот

лебедь белый", является апостериорным (апостериорное знание — знание из

опыта, в результате опыта). Когда, обобщая, люди говорят: "Все лебеди

белые"; то мы имеем синтетическое апостериорное суждение, которое не

является всеобщим, несмотря на словечко "все", так как содержит вероятное

знание и в любой момент может быть опровергнуто.

Однако когда мы говорим: "Всякое явление имеет причину"; "Если нечто

существует, то оно имеет содержание и форму"; "Всякая вещь имеет

протяжённость и длительность существования" и т.п., то ситуация меняется.

Такие высказывания, согласно Канту, и есть синтетические априорные

суждения. Можно представить себе чёрного лебедя, но невозможно помыслить

явление, чтобы оно не имело причины. Эта всеобщность, эта безусловность —

свойство самого мышления, считает философ. Он полагает, что такие суждения

не могут быть объяснены из опыта, возможности которого всегда ограниченны,

но изначально присущи мышлению как априорные формы возможного знания. К ним

Кант относит созерцание "чистого пространства" и "чистого времени", а также

те понятия, которые принято называть философскими категориями

(необходимость и случайность, содержание и форма, причина и следствие и

т.д.). Априорные синтетические суждения — это не только область философии,

но и предмет математики, так как математические абстракции не черпаются

непосредственно из опыта.

Рассудок и разум

Рассудок, по Канту, — это наша способность оперировать понятиями,

наполняя эти формы данными чувственного опыта. Таким образом, рассудок

сам конструирует предмет исследования в соответствии с априорными формами —

категориями. Следовательно, научное знание объективно по своему источнику;

в то же время, это же научное знание субъективно по форме и априорно по

своей движущей силе. Разум — руководитель рассудка, интуитивный по своей

природе целеполагатель. Рассудок без разума никогда не смог бы выйти за

пределы индивидуального опыта субъекта; именно разум обеспечивает

безусловность и общезначимость научных (математических и философских)

истин.

Антиномии разума

Рассудок, считает Кант, не свободен в своей деятельности. Свобода —

прерогатива разума. Рассудок ограничен данными опыта и целевыми установками

разума. Последний же может позволить себе всё, что угодно. Чтобы

подтвердить это, Кант предпринимает следующий шаг. С равной степенью

логической убедительности он доказывает справедливость противоположных

высказываний: "Мир конечен в пространстве — мир бесконечен в пространстве";

"Мир имеет начало во времени — мир безначален во времени"; "Мир создан

Богом — мир существует сам по себе, не будучи созданным". Эти и подобные им

высказывания получили название "антиномии разума" (антиномии —

противоречия),

Обнаружив антиномии, Кант, который в молодости был воинствующим атеистом,

склоняется к религиозной вере: "Я ограничил знание, чтобы освободить место

для веры". Сам факт обнаружения антиномий, считает философ, показывает, что

возможности науки не безграничны; не следует строить, иллюзии, что ей всё

по силам.

Агностицизм Канта

Вообразим себе на минуту мысленный диалог Канта с самим собой, в

котором бы он попробовал популярно выразить свои взгляды. Допустим, что

философ выбрал вопросно-ответную форму.

Вопрос первый. — Что движет человеческим познанием, — спросил бы Кант;

— что толкает человека к необходимости познавать?

Ответ Канта. — Любопытство и удивление перед гармонией мира.

Вопрос второй. — Могут ли органы чувств обманывать нас?

Ответ Канта.—Да, могут.

Вопрос третий. — Способен ли наш разум ошибаться?

Ответ Канта.—Да, способен.

Вопрос четвёртый. — Что есть у нас, кроме чувств и разума, для

познания истины?

Ответ Канта. — Ничего.

Вывод Канта. — Следовательно, у нас не может быть уверенности,

гарантии, что мы в состоянии познавать сущность вещей.

Эта позиция получила название "агностицизм". ("а" — не; "гносис" —

знание). Вещи, которые только кажутся "вещами для нас", на самом деле

являются "вещами в себе", считает философ.

Роль практики

Рассматривая процесс научного познания как специфический вид

деятельности человека, Кант вплотную подошёл к понятию практики. Однако

последнего шага так и не сделал. Практика — это орудийно-предметная

деятельность, направленная на удовлетворение тех или иных потребностей

человеческого общества. Кант же ограничился лишь разумно-логической

стороной деятельности, не видя связи логики познания с экспериментом и

промышленным производством. Не со всеми его ответами на приведенные выше

вопросы можно согласиться.

Так, анализ первого же ответа показывает, что хотя любопытство учёного

— мощный двигатель познания, но не решающий. Например, и геометрия возникла

именно в Древнем Египте не из "чистого созерцания пространства", как

считает Кант, а из вполне земной практической потребности. В этой стране

разливы Нила весной и осенью, принося на поля отличное удобрение — речной

ил, одновременно смывали и заносили илом границы между земельными участками

(межи). Восстановление этих границ при отсутствии знаний было довольно

сложным делом, что не раз приводило к острым конфликтам между владельцами

земли. Именно это практическое обстоятельство вызвало в конце концов особый

интерес к способам измерения площадей разной конфигурации; само название

"геометрия" указывает на её происхождение ("гео" — земля; "метр" — меряю).

Точно так арифметика появилась не из "чистого созерцания временного

ряда", а из практической потребности в счёте, возникающей при развитии

торговли; десятичная система исчисления прямо указывает на первый

"калькулятор" — две человеческих руки. Термодинамика возникла в результате

сильного желания владельцев первых паровых машин повысить их отдачу (КПД).

Подобные примеры можно множить и множить.

Трудно согласиться и с четвёртым ответом Канта. Кроме чувств и разума

у познающего субъекта (Кант считал субъектом отдельного человека, тогда как

субъектом познания может быть и сообщество учёных) есть ещё такое мощное

средство, как практическая проверка теоретического знания. Таким образом,

практика выступает не только как основная движущая сила познания, но и как

главный критерий истины. Она же, со временем, показывает ограниченность,

относительность наших знаний.

Категорический императив

Кантовский агностицизм в целом не выдерживает критики, но в нём есть и

рациональное содержание. Говоря о "вещах в себе", философ предостерегает от

чрезмерного преклонения перед возможностями науки. Он как бы говорит

учёным: "Будьте осторожны ! Наука не всё может; исследования могут

приводить к ошибочным результатам". Кант предупреждает от иллюзии в

всесилии науки. Особенно, добавим, когда речь идёт о социальных науках, где

возможности эксперимента сильно ограничены, а "проверка практикой" иногда

лишь констатирует сломанные судьбы десятков миллионов людей, слишком

доверившихся "единственно научным теориям".

Нравственные принципы Кант ставит выше научных истин "Две вещи в мире

не перестают удивлять и восхищать меня, — говорит философ, — это звёздное

небо надо мной, и моральный закон во мне". Его притягивают своей

таинственностью глубины космоса и загадочность человеческой души, тайна

совести. Если приходится выбирать между научными истинами и принципами

совести, то предпочтение, считает Кант, нужно отдать совести, какими бы

привлекательными и заманчивыми научные истины не были. Иными словами, если

наука "диктует" совершить нечто (скажем - революцию, гражданскую войну), и

это нечто требует переступить через совесть, то от него надо отказаться.

Высший нравственный принцип Канта, получивший название "категорический

императив", звучит так: "Поступай так, чтобы максима твоей воли могла стать

основой всеобщего законодательства". Что означает — живи так, чтобы с твоей

жизни могли быть списаны законы жизни для всех людей. Можно выразить мысль

ещё проще — поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с

тобой. Кант призывает каждого из нас не превращать другого человека в

средство для достижения своих партикулярных (частных) целей. Всё, что есть

в мире, говорит Кант, может быть использовано как средство; всё, кроме

человека, который сам по себе есть цель.

Философия Гегеля

Георг Гегель создал удивительно стройную философскую систему, в

которую вошли не только логика (теория мышления) и онтология (теория

бытия), но также философия истории и философия государственного права,

философия религии и философия искусства. В основу своей системы он положил

идею тождества субъекта и объекта. Если предшественники Гегеля исходили из

противопоставления друг другу мысли (понятия) и объективного мира (бытия),

то он, напротив, полагает понятие сущностью природных вещей. Поэтому

понятия о вещах, которые образуются в головах людей, он рассматривает лишь

как "бледную копию" объективно существующих понятий. Понятие есть душа

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18