Проблемы приватизации

чтобы в ходе приватизации передать всю полноту власти в экономике узкому

кругу крупных частных собственников и высших менеджеров"[83].

При этом граждане как коллективные владельцы национального богатства

перестали быть таковыми, в основной массе они не попали в сам процесс

приватизации. Как отмечают социологи на базе изучения опросов

общественного мнения, "большинство российских акционеров не испытывают ни

чувства приобщения к собственности, ни ощущения участников созидательной

экономической деятельности. Скорее они воспринимают обладание акциями как

участие в некоторой лотерее с весьма малыми шансами на выигрыш"[84].

Полевые исследования результатов приватизации свидетельствуют, что даже

при "второй" форме приватизации часто создавались условия, побуждающие

работников быстро продавать свои акции, лишаясь тем самым реального

контроля и власти на предприятии[85]. Например, изучение ситуации на двух

предприятиях показало, что за период с мая 1994 по май 1995 года

администрацией предприятий было скуплено 28% акций, проданных трудовому

коллективу. При этом учитывались только открытые операции, оставляя за

пределами исследований акции, скупленные тайно, приобретенные членами

семей администрации и переданные рабочими в доверительное управление

администрации[86].

Анализ реальных итогов ваучерной приватизации показывает, что в ценах

1 января 1995 г. стоимость приватизированных основных фондов превышала

1300 трлн. руб., что составляло порядка 300 млрд. долл. США. То есть

каждый ваучер капитализировал основные фонды на 2000 долл. США[87]. Курс

же ваучера на рынке ценных бумаг колебался вокруг 10 долларов, а скупка

ваучеров в провинции велась московскими организациями по 3-5 долл. при

том, что балансовая стоимость приватизируемых по ваучерной схеме

предприятий превышала 600 млрд. дореформенных рублей, что давало

возможность идеологам ваучерной приватизации предсказывать его стоимость

в 4-5 тысяч рублей. К концу 1995 года стоимость вырученных от

приватизации средств не превышала смешной суммы в 800 млрд. руб. [88].

Население в целом не имело достаточной информации о способах вложения

ваучеров и вело себя пассивно. Весной 1993 года 2/3 населения по данным

полевых социологических исследований либо не знали, что будут делать со

своими ваучерами, либо относились к ним как к методу незначительного

увеличения своего дохода (одноразового - продажа или минимального -

вложения в Чековые Инвестиционные Фонды). Если исключить работников

приватизированных предприятий, то только 6,7% опрошенных проявили

элементарную рыночную предприимчивость, выбрав конкретные предприятия для

вложения своих ваучеров[89]. Устойчивое стремление широких слоев

населения к продаже ваучеров вело к резкому превышению спроса над

предложением и катастрофическому падению цен на приватизационные чеки, а

отказ эмитента (государства) обслуживать обращение ваучера, привел к

быстрому падению его курса[90].

Британский бюллетень агентства "Индепендент Стратеджи" в конце 1994

года писал: "Большая часть основных производственных фондов России

продана в процессе приватизации за какие-то 5 млрд. долл. Даже если

считать, что в России стоимость ее основных фондов равна ВВП (в ведущих

странах Запада они превышают ВВП в 2,4-2,8 раза), т.е. 300-400 млрд.

долл., сумма, вырученная при приватизации, ничтожна. Поэтому агентство

рекомендует английским инвесторам не упустить шанс и принять участие в

покупке российских предприятий". Например, если стоимость акций Газпрома

поделить на объем его разведанных запасов, то получается, что удельная

стоимость равна 0,3 цента за баррель нефтяного эквивалента. Аналогичный

показатель "Бритиш Гэс" - около 10,3 долл. за баррель. Компания

"Ростелеком", владеющая 80% телефонных линий в РФ, имеет удельную

стоимость около 50 долл. США за линию доступа. У японской компании "НТТ"

этот показатель составляет 2430 долл. США[91].

Серьезной проблемой оставались некомпетентность, коррупция и

злоупотребления при приватизации. Например, уже на этапе денежной

приватизации в 1995 году, по данным Бюллетеня Фонда имущества Санкт-

Петербурга, в городе магазины на улице Гаванской и Малом проспекте были

реализованы за 302 тыс. руб. и 1 млн. 300 тыс. руб., соответственно,

парикмахерская на главной улице города - Невском проспекте - за 1 млн.

489 тыс. руб., кафе- столовая на Невском проспекте за 350 тыс. руб., а

ателье - салон на пр. Большевиков за совершенно смехотворную сумму в

13700 руб., что меньше цены одной бутылки водки среднего качества. На все

эти аукционы были поданы по две заявки (при одной аукцион считался

недействительным с 1995 г.) [92]. Неэффективно действовал и

Антимонопольный комитет, позволивший, например, семейной группе Чаяновых

получить контроль над 2/3 алюминиевой промышленности России (Саянский,

Братский, Иркутский и Красноярский алюминиевые заводы) [93].

Таким образом, механизм перераспределения национального богатства,

сложившийся на рынке ваучеров, вел к резкому увеличению в нем доли новой

финансовой буржуазии, а в несколько меньшей степени и администрации

предприятий за счет основной массы населения. Начавшийся в июле 1994 г.

денежный этап приватизации ставил во главу угла иные цели и задачи. Если

официальной экономической идеологией ваучерного этапа приватизации была

социальная справедливость, то денежного - экономическая эффективность.

Концепция денежной приватизации предусматривает поощрение крупных

"стратегических" инвесторов, покупающих пакеты акций свыше 51%, при этом

мелкие инвесторы должны купить не менее 30%. Льготы руководству и

трудовым коллективам существенно сокращены.

Важно отметить, что процесс разгосударствления собственности в России

принимал не только формы приватизации предприятий в узком смысле.

Произошло превращение ряда старых монопольных структур бюрократии,

контролировавших некоторые ключевые сферы экономики, в новые структуры,

что позволило им сохранить контроль, как над государственной, так и над

приватизированной собственностью. Наиболее ярко это выразилось в создании

холдинговых компаний, которым Госкомимуществом передавались после

приватизации пакеты акций, принадлежащие государству (часто контрольные).

Через свои инвестиционные отделы холдинги организовывали выпуск акций,

первый транш которых передавался государству, а следующими

финансировалась деятельность холдингов. Наиболее одиозным примером

холдингов является АО "Газпром", который сосредоточил в своих руках 30%

мировых разведанных запасов газа. Холдинговые компании фактически

передавали свои права руководителям корпораций, которыми, как правило,

были высшие руководящие чины соответствующих старых союзных или новых

министерств.

2.1.3 Приватизация в Москве

Приватизация в Москве началась в 1992 году по указу Президента РФ,

которым столице представлялось право проводить ускоренную приватизацию

муниципальной собственности по самостоятельно разработанному плану и

графику. Как результат, значительная часть небольших предприятий в Москве

была продана еще до начала активной фазы ваучерной приватизации (1993

год). К середине 1994 года не более 20% всех предприятий и организаций

города находились в государственном секторе. Доля приватизированных

торговых предприятий значительно превышала среднюю долю по России в

целом. Количество акционированных предприятий в строительстве была втрое

больше аналогичного показателя по стране. На начало 1996 года

приватизация в Москве принесла более четверти всех доходов, полученных от

нее в России[94].

Положение в столице может дать очень сильный аргумент сторонникам

приватизации, особенно если вспомнить ожесточенные дискуссии по методам

приватизации между руководством Москвы и ГКИ. Город, переживающий

состояние "бума со всеми его чертами, характерными для западных экономик,

стал против всех ожиданий абсолютным финансовым центром страны. По

некоторым оценкам на нее приходилось до 70% всего банковского оборота

страны. Для Москвы в отличие от России в целом характерен был

инвестиционный подъем - в первые полгода 1995 года темп роста капитальных

вложений в городе составлял 111,21% при общем падении его по стране на

22%[95]. Одна из важнейших причин этого - обслуживание бурно

развивающейся экономики города. Имущественное расслоение между жителями

Москвы и остальной России интенсивно нарастало.

В московской модели приватизации с самого начала на чековые аукционы

выставлялись не 29% акций, а 12-15%%. За городом сохранялись крупные

пакеты акций, которые позднее стали реализовываться на специализированных

аукционах и инвестиционных конкурсах. По мнению Фонда имущества Москвы,

это позволило не только получить дополнительные финансовые средства, но и

удалось привлечь инвестиции в модернизацию и реконструкцию

производства[96].

Примером несоответствия московской приватизации требованиям ГКИ стал

завод "Калибр". Пакет в 49% в ценах 1992 года составлял 35 млн. руб., по

методикам ГКИ его нужно было выставлять на продажу не дороже, чем за 700

млн. руб., но по итогам проведенного инвестиционного конкурса завод был

куплен за 11 млрд. руб., причем в условия победителя конкурса были

включены обязательства инвестиций на 7 млрд. руб. и погашения долгов

предприятия на сумму в 9 млрд. руб. То есть общая цена сделки превысила

27 млрд. руб., что в 40 раз выше рассчитанной по методике ГКИ[97].

Вместе с тем следует отметить, что завод "Калибр" носил уникальный

характер: во - первых, он располагается в центре города в очень дорогом и

престижном районе, а во-вторых, он рассчитывал на получение крупного

государственного оборонного заказа. Модель инвестиционных конкурсов,

применяемая в Москве, дала гораздо больший эффект, чем в целом по стране.

Реализация пакетов акций стоимостью в 7,6 млрд. руб., например, позволила

привлечь инвестиций более чем на 2,4 трлн. руб. Одновременно развивалась

и "малая" приватизация. За 1995 год было продано государственного и

муниципального имущества на 1,368 трлн. руб. [98].

Тем не менее попытки серьезного анализа ставят под сомнение вывод о

радикальном преимуществе московской методики приватизации над методиками

ГКИ. Прежде всего уникальный характер носит географический характер

города. Москва стала плацдармом для Запада в освоении России.

Концентрация в столице лиц, принимающих государственные, инвестиционные,

торговые и другие экономические решения, а также относительно развитая

инфраструктура вынуждала многие западные компании осесть в столице, а

неразвитость ее в стране часто вынуждала и ограничиваться в своей

деятельности Москвой. Уже один факт наличия в ней огромного спроса со

стороны иностранцев и новых российских деловых людей на недвижимость был

трудно переоценимым фактором развития экономики города.

Система управления экономикой Москвы носила уникальный характер. Ей

было свойственно удивительное взаимопереплетение функций государственных

и частных организаций. При том, что практически не было отраслей

экономики, в которых прямо или косвенно не участвовала бы мэрия города,

частный сектор иногда даже выполнял функции муниципальных и

государственных органов. Например, акционерное общество "Мосприватизация"

официально регистрировало все жилищные сделки в столице. Естественно,

такая запредельная экономическая либерализация создавала возможности

неслыханно быстрого обогащения. Особую остроту приобретала не только

проблема имущественного расслоения между Москвой и другими регионами, но

и внутри самого города. По России доля доходов 20% самой богатой части

населения в 1994 г, составляла 46,3% в 1994 году и 47,1% в I полугодии

1995 г, а по Москве - 62,3% и 72,5% соответственно[99].

Однако наиболее значимым негативным показателем были структурные

изменения в московской деловой активности. Увеличивалась доля

промышленности, обеспечивающей, прежде всего, потребности внутреннего

рынка (пищевая, стройматериалы и др.), и сокращалась доля отраслей,

работающих на страну в целом (машиностроение, автомобильная,

металлообработка, ВПК). Москва, таким образом, потеряла статус одного из

крупнейших промышленных городов и превратилась в торговый и финансовый

центр. Очевидно, крупная индустрия столицы не выдержала конкуренции с

быстрорастущим торговым и финансовым капиталом, в том числе и

компрадорского характера, который и перераспределил в свою пользу

финансовые и прочие активы промышленных предприятий. Итак, можно

предположить, что корреляция между относительным успехом экономического

развития Москвы и высокой скоростью приватизации носит во многом

случайный характер, связанный со статусом столицы и ее географическим

положением.

На примере России можно утверждать, что энергичная приватизация в

России не показала повышения эффективности экономики. Есть основания

полагать, что приватизация, предшествующая другим экономическим реформам,

прежде всего в финансовой и фискальной сферах, обречена на провал.

Принципиальным моментом становится разделение чисто экономической и

социальной задач приватизации. В социальной сфере ваучерная форма ведет к

максимально ускоренному выполнению основной задачи - созданию и

упрочнению позиций нового класса - крупной финансовой буржуазии и

финансовой олигархии. При принятии концепции оценки приватизации в ее

социальной ипостаси, нужно отметить прямо противоположные выводы о ее

эффективности. Ваучерная приватизация в большой стране, проведенная

крайне быстро, порождает новых сверхбогатых буржуа очень эффективно.

Любая экономическая цена за такую возможность разбогатеть для них не

может быть высокой, что убедительно подтверждается опытом России.

Этот же опыт говорит, что в общем виде приватизация не встречает

поддержки со стороны трудящихся на приватизируемых предприятиях.

Серьезные социологические исследования показали, что всего 17,8%

работников государственных предприятий хотели бы работать в частной

фирме. Каждый пятый выступает за сохранение государственной

принадлежности предприятия и 49,6% хотят передачи его в собственность

коллектива, причем государственную собственность гораздо чаще выбирают

рабочие (25-32%) и мелкие служащие (27%). В России в 1994 году 61,3%

респондентов опроса считали, что ваучерная приватизация это "показуха,

которая ничего не изменит"[100].

Динамика приватизационных настроении также свидетельствует об этом.

Если в апреле 1993 года 15% респондентов опроса, проведенного в РФ,

полагали, что ваучеризация - это шаг к тому, чтобы люди могли стать

собственниками, то уже к апрелю 1994 года доля сторонников этого мнения

упала до 9,6%[101]. Интересно отметить, что во время массовых забастовок

1994-95 годов, требования бастующих к правительству о замене

некомпетентного руководства выдвигались как по отношению к директорам

общественных, так и приватизированных предприятий, без проведения

различий между ними.

Таким образом, с самого начала уже при постановке задач приватизации

можно обнаружить проявление как общих, так и особенных черт в

приватизационных проектах. Понимание общей задачи приватизации как

повышения эффективности деятельности предприятий. Задача формулировалась

не в терминах повышения отдачи существующих организационно-правовых форм,

но в росте эффективности отдачи их основных фондов. Это вело к применению

разных методов - аренды, субподряда, создания совместных предприятий.

При этом ключевым фактором всегда была именно экономическая отдача

производственных фондов. В России же понятие повышения именно их

эффективности даже не формулировалась в качестве постановки задачи. Из

этого вытекал целый ряд проблем, как например: дробление существующих

интегрированных производственных комплексов, переориентация производств с

отказом от использования существующего часто очень дорогого оборудования

при том, что его моральное старение идет достаточно быстро и пр.

Характернейшим примером является судьба предприятий по производству ЭВМ в

Зеленограде, когда приобретенное в последние годы советской власти

современное оборудование вынесено и заменено оборудованием по

производству алкогольных напитков, которое безусловно по стоимости не

может идти с ним в сравнение.

Важным является и тот момент, что в России доходы от приватизации

должны были послужить целям укрепления финансового состояния государства.

Другими словами, предполагалось очередное ослабление финансового

состояния предприятий, когда средства, полученные от их приватизации, шли

на решение текущих финансово-бюджетных проблем, содействие процессу

финансовой стабилизации РФ. Программа приватизации предусматривала

развитие социальной защиты населения и развития объектов социальной

инфраструктуры за счет средств, поступивших от приватизации.

В России же ГКИ, РФФИ, Федеральное Управление по Делам о

несостоятельности при ГКИ (ФУДН) "формально относились к вопросам

управления государственной собственностью и контролю за эффективностью

его использования". В результате комплексной аудиторской проверки РФФИ

выяснилось, например, что на должность ведущего специалиста юридического

отдела, ответственного за подготовку заключений по проектам

законодательных актов, был назначен человек со среднетехническим

образованием и стажем работы в 1,5 года, а обязанности по кодификации и

систематизации нормативных актов и заключений по запросам региональных

фондов имущества возлагались на студента I курса дневного отделения

юридического факультета МГУ[102].

Низкая степень продуманности и планомерного характера приватизации в

России может быть показана хотя бы тем, что на первом этапе приватизации

Госпрограммой в 1992 г. одной из задач ставилось создание условий и

организационных структур для расширения масштабов приватизации в 1993-94

гг.

В России банки (за исключением Сбербанка, и в меньшей степени

Столичного банка сбережений, Инкомбанка и еще некоторых других) оказались

не готовы работать с большим количеством индивидуальных инвесторов как

чисто в техническом смысле, так и в области диверсификации условий для

краткосрочных и долгосрочных кредитов. Вклады населения в коммерческих

банках составляли около 0,5% от общей суммы их обязательств[103]. В этой

связи руководители Министерства финансов России отмечали: "Хотя в

нормально отлаженной экономике население, конечно же, имеет право

покупать... ценные бумаги, но подавляющее большинство населения

никаких... ценных бумаг не покупает, а свои средства хранит на счетах в

сберегательных банках. А вот банки - это уже профессионалы на рынке

ценных бумаг - работают с ценными бумагами и зарабатывают деньги и для

себя, и для вкладчиков... К сожалению, наши банки не оказались на высоте

положения и не были готовы работать с населением на справедливых началах

(как принято в мировой практике). Даже Сбербанк России работает с

населением не самым справедливым образом"[104].

Существенным моментом для РФ являлось и опасение появления и усиления

новой социальной группы - "новых богатых", разбогатевших в результате

спекулятивных действий в процессе приватизации. Опасения сверхвысокой

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10