Кандидатский по философии

производства, но так и не решивший ее.

Если формационный (монистический) подход к истории раскрывается

достаточно легко, то с цивилизационным подходом дело обстоит сложнее,

поскольку единой цевилизационной теории не существует, как не существует

единого понятия "цивилизация". Этот термин весьма многозначен. В настоящее

время цивилизация рассматривается в трех аспектах. В первом аспекте понятия

"культура" и "цивилизация" трактуются как синонимы. Во втором цивилизация

определяется как овеществление вещественно-технических и социально-организа-

ционных инструментов, обеспечивающих людям достойную их социально-

экономичес-кую организацию общественной жизни, относительно высокий уровень

потребления комфорта. В третьем аспекте цивилизация рассматривается как

историческая ступень развития человечества, следующая за варварством.

На основании цивилизационного подхода выделяется множество

концепций, построенных на разных основаниях, почему его и называют

плюралистическим. По логике этого подхода существует множество исторических

образований (цивилизаций), слабо или вообще не связанных друг с другом. Все

эти образования равноценны. История каждого из них уникальна, как уникальны

они сами. Главное отличие цивилизационного подхода - отсутствие решающей

детерминации в развитии общества. Если формационная теория начинает

постижение общества "снизу", выдвигая на первое место материальное

производство, то сторонники цивилизационного подхода начинают постижение

общества, его истории "сверху", т.е. с культуры во всем многообразии ее

форм и отношений (религия, искусство, нравственность, право, политика и

проч.). И здесь важно, избегая жесткой привязки к способу производства, не

упустить из виду опасность другого монизма - не менее жесткой привязки к

духовно-религиозному или психологическому началу.

Значительный вклад в развитие цивилизационного подхода внесли О.

Шпенглер, М. Вебер, А. Тойнби. Этот подход базируется не на выделении

уровня производительных сил и экономического базиса, а на определении

преобладающего вида хозяйственной деятельности и господствующей системы

ценностей в жизни общества. Здесь отсутствует абсолютизация социально-

экономических законов, господствующих над людьми, принимается во внимание

сложное переплетение технического, экономического, политического,

религиозного и других социокультурных факторов в реальной деятельности

людей, провозглашается право каждого народа на собственный социально-

исторический эксперимент, на реализацию своей культурной программы.

Но посвящая анализу культуры все свое внимание и энергию, сторонники

цивилизационного подхода часто вообще не обращаются к материальной жизни.

Цивилизационный подход представляется именно как противоположность

формационного, как отрицающий материально-произ-водственную детерминацию

общества и его истории. Но противоположности смыкаются. Выпячивание какой-

либо одной формы культуры делает подход монистическим, однотипным

формационному.

Цивилизационный подход еще не разработан до конца как

общеметодологический подход к анализу общественно-исторического процесса. И

он должен быть плюралистическим, принимающим во внимание сложное

переплетение технического, экономического, политического, религиозного и

других социокультурных факторов в общественно-историческом процессе. Его

методология должна находиться в соответствии с современными представлениями

о многофакторности и многовекторности развития. Сущность цивилизационного

подхода должна усматриваться в многофакторном и многовекторном анализе

общественно-исторического процесса. В этом случае насущно необходимым

станет использование достижений монистического подхода, результатов анализа

места и роли отдельных сторон общественной жизни, смыкание цивилизационного

(плюралистического) и формационного (монистического) подходов.

Одной из предпосылок сопряжения формационного и цивилизационного

подходов является сложный, спиралевидный характер формационной теории

общественного развития (а не линейно-стадиальный, как многие себе

представляют). Она может многое дать цивилизационной теории, указывая на

единство развития мировой совокупности цивилизаций как целостной системы.

На необходимость сохранения и использования формационного подхода к

анализу общества и его истории указывают многие отечественные и зарубежные

исследователи. Проведя сравнительный анализ марксистского и

плюралистического подходов, английский либеральный социальный мыслитель Г.

Макленнан пришел к следующему заключению: "В то время, как плюралисты не

стремятся исследовать фундаментальные процессы человеческого общества,

вследствие чего их социальная онтология весьма небогата, марксисты,

напротив, проявляют интерес именно к процессам, идущим в глубинах общества,

к их причинно-следственным механизмам, которые призваны обнаружить как

логически рациональное, так и возможное общее направление этой

эволюции"[3]. Далее он указывает, что системные аспекты капиталистических

обществ невозможно рассматривать, не используя марксистские категории

(особенно такие, как способ производства и смена общественных формаций).

Анализ же явлений, приводящих к множественности социальных формирований и

их субъективных интересов (урбанизация, потребительские субкультуры,

политические партии и т.д.), более плодотворен в плоскости плюралистической

методологии.

Методологию формационного подхода рано отвергать. Задача состоит как

в ее модернизации, так и в сопряжении с цивилизационным подходом.

Наметившаяся тенденция по принципу "или-или", формационный или

цивилизационный подход, по сути, отвергает принцип соответствия, согласно

которому старая теория не отрицается полностью, поскольку она обязательно

чему-то соответствует в теории новой, представляет ее частный случай.

Каждый из рассматриваемых подходов необходим и важен, но

недостаточен сам по себе. Так, цивилизационный подход сам по себе не может

объяснить причины и механизмы перехода от одной фазы цивилизационного

развития к другой, а в рамках формационного подхода сложно описывать

различие стран Запада и Востока.

Возникшая в исторической науке и обществознании проблема может быть

решена через целеустремленное исследование и нахождение такого сопряжения

формационного и цивилизационного подходов, которое может быть плодотворно

приложено и к задачам крупномасштабного членения исторического процесса, и

к анализу исторической деятельности различных народов, протекающей в

определенных географических, социально-экономи-ческих и культурных

условиях.

Жизнь человеческого общества это не только сохранение и воспроизведение

общественных структур, она развернута во времени и социальном пространстве

и представляет собой исторический процесс. Этот процесс не имеет никаких

антрактов, охватывает всю историю человечества, начиная от первых шагов

обезьяноподобных предков и кончая сложными зигзагами XX-го века.

Естественно возникает вопрос: что собой представляет собой история

человечества?

Итак, формационный и цивилизацонный подходы к пониманию исторического

процесса предполагают (гласят):

1) Формационный: Маркс, Энгельс. История – объективный, естественный

исторический процесс смены формаций. Функционирование и время

существование формаций зависит от развития материального производства.

Маркс не утверждал глобальности такого характера, это сделали его

последователи. Неудовлетворенность формальным пониманием исторического

процесса, из-за того, что в формации экономические отношения определяют

все другие (понимание в духе экономического материализма).

2) Цивилизационный. Не только экономические моменты, но и социально-

культурные измерения общества, духовное отношение. Нерерывность

эволюционность развития. Если в 1) – есть предопределенность,

направленность, то в 2) – многоваринтности истории. В случае

формационного человек оказывается не у дел, перестает быть действительным

субъектом истории, он накрепко привязывается к некоей объективности как к

совокупности явлений и процессов, законов их развития, существующих

«независимо от воли и сознания людей». Свобода человека ограничивается

рамками экономической необходимости.

1. История – продукт деятельности людей, каждый из которых преследует свои

цели и интересы.

2. История – единство субъективного и объективного,

независима от воли и желания людей,

их история (Дальше у Ольги)

1. Кто делает историю? (Много кто задумывается над этим).

народ

роль личности: каждая личность, создающая материальные блага или духовные

ценности, играет определенную роль

выдающиеся личности. (Это политики и государственные деятели, полководцы,

великие ученые, деятели литературы и искусства).

30. Понятие общественного прогресса в социальной философии

Прогресс (от лат. progressus — движение вперед) есть такое направление

развития, которое характеризуется переходом от низ- ' шего к высшему, от

менее совершенного к более совершенному. Заслуга выдвижения идеи и

разработки теории общественного прогресса принадлежит философам второй

половины XVIII в., а социально-экономической базой для самого возникновения

идеи общественного прогресса послужило становление капитализма и вызревание

европейских буржуазных революций. Кстати, оба творца первоначальных

концепций общественного прогресса — Тюрго и Кондорсе — были активными

общественными деятелями предреволюционной и революционной Франции. И это

вполне объяснимо: идея общественного прогресса, признание того факта, что

человечество в целом, в главном идет в своем движении вперед, есть

выражение исторического оптимизма, свойственного передовым социальным

силам.

Три характерных черты отличали первоначальные прогрес-систские

концепции.

Во-первых, это идеализм, т.е. попытка отыскать причины поступательного

развития истории в духовном начале — в бесконечной способности

совершенствования человеческого интеллекта (те же Тюрго и Кондорсе) или в

спонтанном саморазвитии абсолютного духа (Гегель). Соответственно этому

критерий прогресса тоже усматривали в явлениях духовного порядка, в уровне

развития той или иной формы общественного сознания:

науки, нравственности, права, религии. Между прочим, прогресс был

подмечен прежде всего в сфере научного познания (Ф.Бэкон, Р.Декарт), а

затем уже соответствующая идея была распространена на социальные отношения

в целом.

Во-вторых, существенным недостатком многих ранних концепций социального

прогресса являлось недиалектическое рассмотрение общественной жизни. В

таких случаях общественный прогресс понимается как плавное эволюционное

развитие, без революционных скачков, без попятных движений, как непрерывное

восхождение по прямой линии (О.Конт, Г.Спенсер).

В-третьих, восходящее развитие по форме ограничивалось достижением

какого-нибудь одного облюбованного общественного строя. Весьма отчетливо

этот отказ от идеи неограниченного прогресса сказался в утверждениях

Гегеля. Вершиной и завершением мирового прогресса им провозглашался христи-

анско-германский мир, утверждающий свободу и равенство в их традиционном

истолковании.

Эти недостатки в значительной степени были преодолены в марксистском

понимании сущности общественного прогресса, включающем в себя признание его

противоречивости и, в частности, того момента, что одно и то же явление и

даже ступень исторического развития в целом могут быть одновременно

прогрессивными в одном отношении и регрессивными, реакционными в другом.

Именно таков, как мы видели, один из возможных вариантов воздействия

государства на развитие экономики.

Следовательно, говоря о поступательном развитии человечества, мы имеем

в виду главное, магистральное направление исторического процесса в целом,

его результирующую применительно к основным ступеням развития.

Первобытнообщинный строй, рабовладельческое общество, феодализм,

капитализм, эпоха социализированных общественных отношений в формаци-онном

срезе истории; первобытная доцивилизационность, земледельческая,

индустриальная и информационно-компьютерная волны в ее цивилизационном

срезе выступают основными «блоками» исторического прогресса, хотя по каким-

то своим конкретным параметрам последующая формация и ступень цивилизации

могут уступать предыдущим. Так, в ряде областей духовной культуры

феодальное общество уступало рабовладельческому, что послужило основанием

для просветителей XVIII в. смотреть на Средние века как на простой

«перерыв» в ходе истории, не обращая внимания на большие успехи, сделанные

в течение Средних веков: расширение культурной области Европы, образование

там в соседстве друг с другом великих жизнеспособных наций, наконец,

огромные технические успехи XIV— XV вв. и создание предпосылок для

возникновения экспериментального естествознания.

Если попытаться в общем виде определить причивы общественного

прогресса, то ими будут потребности человека, являющиеся порождением и

выражением его природы как живого и не в меньшей степени как социального

существа. Как уже отмечалось в главе второй, эти потребности многообразны

по своей природе, характеру, продолжительности действия, но в любом случае

они определяют мотивы деятельности человека. В повседневной жизни на

протяжении тысячелетий люди вовсе не ставили своей сознательной целью

обеспечить общественный прогресс, а сам общественный прогресс отнюдь не

является какой-то изначально заложенной в ход истории идеей («программой»),

осуществление которой составляет ее сокровенный смысл. В процессе реальной

жизни люди движимы потребностями, порождаемыми их биологической и

социальной природой; а в ходе реализации своих жизненных потребностей люди

изменяют условия своего существования и самих себя, ибо каждая

удовлетворенная потребность порождает новую, ее же удовлетворение, в свою

очередь, требует новых действий, следствием которых и является развитие

общества.

«Пределы роста»

И все-таки и марксизм, и его оппоненты унаследовали от своих

предшественников в области теории общественного прогресса нечто такое, что

впоследствии негативно сказалось на развитии объективной социальной

реальности. Речь идет о вере в беспредельные возможности общественного, и

прежде всего экономического, прогресса, вытекающие из безгранич-ных-де

резервов, содержащихся в природной среде. Эйфория вокруг само собой

разумевшегося «беспредела» сопровождала всю историю капитализма, а затем и

так называемого социализма (ибо то, что мы наблюдали в Центральной и

Восточной Европе XX в. социализмом, разумеется, не было). Между тем, под

прикрытием этой одурчанивающей эйфорической завесы исподволь вызревала та

самая кризисная экологическая ситуация, которая уже рассматривалась в главе

«Экологическое бытие общества».

Впервые человечество было предупреждено о нависающей над ним в связи с

этим смертельной угрозе Римским клубом в книге Денниса Медоуза «Пределы

роста» (1972). В нескольких словах выводы книги сводились к следующему: при

сохранении нынешних тенденций к росту в условиях конечной по своим

масштабам планеты уже следующие поколения человечества достигнут пределов

демографической и экономической экспансии, что приведет систему в целом к

неконтролируемому кризису и краху. Пока еще можно, отмечалось в книге,

избежать катастрофы, приняв меры по ограничению и регулированию роста и

переориентации его целей. Однако чем дальше, тем болезненнее будут эти

изменения и тем меньше будет оставаться шансов на конечный успех'. Как

отмечал руководитель Римского клуба Аурелио Печчеи, основной вывод доклада

шел вразрез с превалирующей в мировой культуре ориентацией на рост, ибо

успехи революционных преобразований в материальной сфере сделали мировую

культуру высокомерной. «Она, — писал Печчеи, — была и остается культурой,

отдающей предпочтение количеству перед качеством, — цивилизацией, которая

не только не желает считаться с реальными возможностями жизнеобеспечения на

планете, но и бездумно расточает ее ресурсы, не обеспечивая при этом

полного и разумного использования человеческих возможностей»2.

Тревожное предупреждение о пределах роста имеет в виду не только

внешние по отношению к человеку пределы, но и его внутренние пределы,

проистекающие из врожденно присущих нашему существу качественных и

количественных характеристик. С одной стороны, многие достижения (в

кавычках и без оных) цивилизации далеко не всегда вписываются в

психофизиологические возможности человека. Отсюда — избыток стрессов и

приоритет нервнопсихического травматизма. С другой стороны, для многих

регионов земного шара характерна массовая психофизическая недоразвитость,

отсутствие у людей той психофизической формы, которую требуют от нас

сложности современной жизни.

Проблема пределов человеческого роста и человеческого развития, как

подчеркивает Печчеи, является по сути своей проблемой, главным образом,

культурной. Это означает, что научно-технические, цивилизационные

достижения не осознаны по-настоящему, темпы и формы их внедрения еще далеки

от окуль-туривания. Налицо антагонистический разрыв между культурным

развитием человечества и его материальными достижениями. Культура при этом

понимается в самом широком смысле, включая политическую культуру

сосуществования членов мирового сообщества и философские основы

существования этого конгломерата.

Так сами реалии последней трети двадцатого века поставили под

глубочайшее сомнение традиционную прогрессистскую концепцию. Подчеркнем:

речь идет не об отрицании необходимости и возможности общественного

прогресса, а о замене теоретической и практической установки на безудержный

рост установкой на взвешенный, учитывающий рассмотренные внутренние и

внешние пределы, оптимальный вариант согласованного в общепланетарном

масштабе развития.

Критерии общественного прогресса

Раздумья мировой общественности о «пределах роста» значительно

актуализировали проблему критериев общественного прогресса. Действительно,

если в окружающем нас социальном мире не

все так просто, как казалось и кажется прогрессистам, то по каким

наиболее существенным признакам можно судить о поступательности

общественного развития в целом, о прогрессивности, консервативности или

реакционности тех или иных явлений?

Отметим сразу, что вопрос «как измерять» общественный прогресс никогда

не получал однозначного ответа в философско-социологической литературе.

Такая ситуация во многом объясняется сложностью общества как субъекта и

объекта прогресса, его многоплановостью и многокачествен-ностью. Отсюда

поиски своего, локального критерия для каждой сферы общественной жизни. Но

в то же время общество есть целостный организм и как таковому ему должен

соответствовать основной критерий социального прогресса. Люди, как замечал

Г.В.Плеханов, делают не несколько историй, а одну историю своих собственных

отношений. Наше мышление способно и должно отразить эту единую историческую

практику в ее целостности.

И все же господствовавшая парадигма беспредельного прогресса с

неизбежностью подводила к казалось бы единственно возможному решению

вопроса; главным, если не единственным, критерием общественного прогресса

может быть только развитие материального производства, которое в конечном

счете предопределяет изменение всех других сторон и сфер жизни общества.

Среди марксистов на этом выводе не раз настаивал В.ИЛенин, который еще в

1908 г. призывал рассматривать интересы развития производительных сил в

качестве высшего критерия прогресса. После Октября Ленин возвращается к

этому определению и подчеркивает, что состояние производительных сил —

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40